– Временно, – вздохнула я. – Нет ничего более постоянного, чем временное, только это не про мирную жизнь. А мы…– я прикусила язык: Земная Федерация для меня теперь не мы, а – они…– А Федерация впишется?

   – Скорее всего, – кивнул Жаров. – Шаренойса – это слишком близко к локали Солнца… Нельзя не вписаться.

   – Ничего, пропади оно пропадом, не меняется, – сказала я с тоской. – Те же войны, только в профиль. Не с Оллирейном, так с Врамеулом, не с Врамеулом – так с кем– нибудь ещё. Мир во Вселенной – бросовая штука.

   – Да, – сказал капитан, рассеянно всматриваясь в пестроту замерших на старте парусов. – И вы забыли о внутренних мятежах, Энн.

   – Я забыла, – кивнула я. – Ещё и это.

   – Ваша первая миссия выпала на Ласточку, не так ли? – спросил он.

   Спрашиваешь ещё, мрачно подумала я. Читал же. Ласточка, конечно, что же ещё. Но вслух я сказала только, что да. Первая, а потом была ещё одна, уже точно не помню, седьмая или восьмая… После Враны точно, после сектора Коронет. Но до Девбатума, естественно.

   – Никогда не понимала, какое насекомое кусает гражданских, – честно призналась я. – Свободу им подавай… ещё что– то такое же, сферическое в вакууме. Как будто они несвободны до того были. Живут себе припеваючи, на кислородной планете, кругом цветы и порядок, а потом р– раз – и устраивают себе хаос, разруху и говнище. Которое приходится потом разгребать нам. Самое интересное, промышленные миры не бунтуют. Они вкалывают, им некогда. А такие вот пасторали как Ласточка…

   Жаров пожал плечами:

   – Избыток ресурсов, за которые не надо бороться. Слишком лёгкие условия жизни, отсутствие общей цели… Как следствие, служба безопасности ни к чёрту, а враги не дремлют. Причин много, в общем. Но, смотрите, скоро старт! У вас есть плисс– планшет?

   – Да, – я вытянула трубочку из кармана, раскатала её на парапете.

   – Смотрите внимательнее. По старту вполне можно определить процентов так на семьдесят, кому светит остаться за бортом вообще, а кто теряет те ничтожные крохи, которые сыграют против них при определении десятки лидеров…

   В регате участвовали оба сына Жарова. Пирокинетики рано женятся и рано заводят детей; специфика их паранормы, обусловленная коротким жизненным сроком. Младшим Жаровым было по тринадцать лет, не близнецы, но двойня. И это тоже очень распространено в семьях пирокинетиков: двойни и тройни. Они спешат жить, и кто их осудит?

   Своих ребят бравый капитан сурово ругал, сравнивая с моими. Балясирэн и Кит легко стали моими, мы оба даже не заметили как. Совершенно не отследили, когда и от кого в азарте обсуждения проскочило первое «ты». На мой взгляд, Андрей сыновей ругал зря. Первую линию они прошли почти вровень с моими, отстав в баллах ненамного. Но впереди, конечно, была вся трасса, с пятью различными погодными секторами, мастерства могло не хватить, как могло не хватить и везения.

   Солнце валилось за горизонт, поливая мир жемчужным перламутром лиловой зари. Набережная опустела: за регатой удобно следить по плисс– планшетам. Вдобавок, самое интересное начнётся только через четыре дня, к пятому сектору, вот где будут нервы, угар и азарт: слабейшие отсеются на предыдущих этапах, а среди лидеров борьба пойдёт за каждый метр, за каждую сотую балла.

   Я скатала планшет в трубочку, спрятала его в карман. Поблагодарила Жарова за компанию. Чётко помню, что именно в тот момент думала: домой, на вечернюю пробежку, потом составить послание для дочери. Элен собиралась ко мне в гости, но точной даты пока что не знала сама. В мыслях я уже была на своём острове, когда почувствовала вдруг на локте руку Жарова. Сухое горячее тепло, характерное для пирокинетика. Он не спросил о моих планах на вечер. Просто решительно притянул к себе и через мгновение мы уже яростно целовались. Кто– то, проходя мимо, одобрительно засвистел.

    – В самом деле, что мы, как маленькие…– сказал Андрей мне в ухо. – Пойдём!

   Желание поднялось снизу жидким огнём и растопило разум; паранорма спала, не отмечая опасности, и я доверилась чувству целиком и полностью. В первом же, попавшемся по пути, гостиничном комплексе мы сняли номер до утра.

   В конце концов, у меня не было мужчины вот уже двенадцатый год, а те, кому я могла бы хранить верность, давно умерли…

***

Я сидела на краю постели, поджав по привычке ноги, и расчёсывала волосы. За годы пещерной жизни они сильно отросли. Пальцы скручивали пряди привычными движениями. Пришлось научиться. Вначале в дань памяти об ушедшем за край, затем – из– за статуса. Короткие волосы мне не полагались, а жаль. Обриться бы налысо, как когда– то… Мечтай, Ламберт, мечтай.

   – Останься, – сказал Андрей, обнимая меня со спины.

   Я подалась назад, положила голову ему на плечо. Его тепло, его горячие руки, дыхание, щекотавшее шею…

   – Нет, – сказала я коротко.

   – Тебе не понравилось? – нарочито скорбно спросил он, и подул мне в ухо.

   – Отчего же…– ответила я, тепло улыбаясь. – Но я не готова к серьёзным отношениям.

   – Но ты покидаешь Океанию не завтра, – сказал он на это.

   – Не завтра, – согласилась я.

   Какое– то время нам снова стало не до слов, а потом мы лежали, обнявшись, а за длинным окном догорал закат, наполняя комнату жемчужным сиянием. Мелодично и сладко пели арахноптериксы, забавные мелкие тварюшки, помесь паука и птеродактиля. Их мерцающие паутины обвивали кусты на веранде, светясь в полумраке зелёным и синим.

   Андрей провел ладонью по моей спине, отмечая теплом старые шрамы.

   – Бедная Энн, – сказал он. – Вся полосатая…

   – И в крапинку, – отозвалась я. – Полосатая в крапинку.

   – Женщине на войне не место, – заявил он.

   – Где– то я это уже слышала, – отозвалась я. – Бабы в десанте, всех оптом на гражданский транспортник и в тыл, крестиком вышивать.

   – Конечно! Мы – добываем мамонта, вы – его жарите.

   – Что есть мамонт? – поинтересовалась я.

   – Гора мяса!

   – А. Гора мяса – это хорошо…

   Женщины– пирокинетики не служат. За редким исключением. В космодесанте девчат хватает, но пирокинетиков среди них мало. Одна– две на тысячу, если не на десять тысяч. Не потому, что их дар слабее, а потому, что такой у них уклад жизни. Воспитать пирокинетика может только такой же пирокинетик, одного генокомплекса в ДНК здесь мало. Причём нераскрывшийся дар короткого срока жизни не отменяет, такие дела. Вот женщины и воспитывают. Им хватает забот без военной службы…

   – Ну, а всё– таки. Почему же ты пошла на войну? Не хочешь, не отвечай, – быстро поправился он, заметив мою реакцию.

   – Враги сожгли родную хату, – бледно улыбаясь, объяснила я.

   – Что?