— Это не имеет значения, — покачала головой, не собираясь отступать. Я хотела защищаться. Хотела драться и кусаться. — Я больше не могу так жить, папа.

— А ты больше и не будешь так жить! Ты будешь сидеть дома! Ничему жизнь тебя не учит! — выплюнул он, развернувшись в сторону комода, где он хранил свою дубинку.

— Это тебя жизнь ничему не учит, — повысила голос, понимая на какую тропу я ступила. — Да, я переспала с парнем, но как видишь осталась жива! Это всё твоё больное воображение рисует дикие сцены! Это всё твои страхи управляют тобой! Но ты же не такой на самом деле, папа! Очнись! Вернись к нам! Ты же совсем другой человек, я знаю! — с отчаянием в голосе защищалась я.

Отец медленно подошёл ко мне с дубинкой в руках, не сводя глаз с меня.

— Моё больное воображение?! Мои страхи?! Да что ты знаешь о жизни? Что ты можешь знать о людях?! Убийце твоей сестры было девятнадцать лет! Молодой отморозок, который не справился с приступом агрессии! Что ты можешь знать о намерениях и внутренних демонах окружающих людей?! Они опасные! На людях улыбаются, а за спиной держат нож! А ты наивная и доверчивая шлюха! Тебе джинсы подарили, и ты сразу ноги раздвинула?! Думаешь, я совсем тупой и не сообразил, что к чему?! Это он? — замахнулся дубинкой, сверля глазами полными ненависти. — Отвечай! Это он?! Этот парень с синими глазами?!

— Нет, — по какой-то причине решила соврать. Защитить или вернуть долг за его ложь, не знаю.

Мощная вспышка боли пронзила руку. Вскрикнув, я не сдавалась.

— То, что ты делаешь не убережёт меня! Ты сам стал опасным для меня! Но я твоя дочь! Живая дочь! Твои страхи безосновательны! Раскрой глаза! Я выросла! Я хочу жить, как все! Но находиться дома мне опаснее, чем на улице! Разве это нормально?! Ты бил меня всё это время ни за что! Просто, потому что тебе так хотелось! Просто, потому что ты свято верил в силу твоего наказания! Но, как видишь, в итоге это привело меня к другим умозаключениям! Я захотела впервые в жизни попробовать то, за что всегда получала. Захотела узнать из-за чего всегда хожу вся в синяках! — кричала ему в лицо изо всех сил.

Меня словно прорвало, я не могла успокоиться или говорить тихо. Я не могла дышать спокойно, лёгкие горели, голова кружилась от адреналина и страха, но я уверенно продолжала эту схватку. Меня загнали в угол, и я отчаянно сопротивлялась. Я буду кричать пока меня не услышат, как говорил Трэвис.

— Шлюха! — завопил отец и ударил по второй руке, затем по животу и бёдрам. Но я устояла, глотая слёзы. — Ты пожалеешь об этом решении! Ты ни черта не знаешь об этой жизни! А она несправедливая! Она забирает детей у родителей! А такие мудаки, как тот убийца, продолжают жить! Но я не отдам им свою вторую дочь! Ты будешь круглосуточно под моим присмотром!

— Нет! Я ни за что не буду жить в подобных условиях! Это хуже тюрьмы! Ты ведь даже на прогулку не дашь выйти! Лучше убей меня сам, чем я буду ждать пока меня убьёт мифический насильник! Я не буду больше подчиняться твоим страхам! Это твои демоны, не мои! Я здесь не при чём! Я хочу жить! — от моих криков голос стал садиться, но меня уже ничего не могло остановить.

— Ты вздумала со мной спорить?! Это точно он тебе мозги запудрил! А потом он тебя использует и бросит! И что ты будешь делать?! Пойдёшь шлюхой подрабатывать, потому что образования тебе не видать, как своих ушей! И что дальше?! Рано или поздно и ты повстречаешь психа, который решит, что ты не достойна жить на этой земле! — удары сыпались всё чаще и жёстче.

Тело пульсировало от боли, но я старалась стоять прямо.

— Я уже встретила такого психа! И это ты! Ты меня убиваешь, хотя не замечаешь этого! Ты быстрее убьёшь собственную дочь, чем пересмотришь своё поведение! Ты быстрее спятишь в конец со своим контролем, чем заметишь, что совсем скоро контролировать будет некого! Очнись, папа! Пожалуйста! Я так больше не могу! — сипло орала, глотая слёзы.

Я уже толком не видела его лица за потоком слёз и тумана перед глазами. Мне было нестерпимо больно. Ноги дрожали, но я держалась до последнего. Но отец просто слетел с катушек и начал наносить удары по всему телу, не разбирая. После того, как дубинка скользнула по моей скуле, я рухнула на пол. Живот, грудь, руки и ноги пылали в огне от боли. Губы пекло и саднило. Облизнув их, я почувствовала металлический привкус. Обняв себя руками, сжалась, лёжа на полу. Его крики звучали словно из тоннеля. Ещё одна оглушительная вспышка пронзила тело, когда отец кулаком ударил меня по лицу, что-то выкрикивая.

Голос пропал, силы закончились. Я тонула. Я сдалась.

Больше не было смысла бороться. Я была в своём аду. В памяти сразу же появились синие опасные глаза, которые так сначала пугали меня. Представляя их, я цеплялась за то единственное, что приносило мне радость, чтобы пережить эту боль. Его объятия, щекотание щетиной, шёпот на ухо, поездка на ракете, как он подпевал песню, как он кормил меня вчера бургером. Боже, ещё вчера я улыбалась. Ещё вчера я была полна веры и решимости изменить свою жизнь. Ещё вчера всё казалось возможным. Но наступило сегодня…

Перед глазами всё угрожающе потемнело. Меня словно куда-то засасывало. Словно я и впрямь тонула, погружаясь всё глубже и глубже в бездну. Всё плыло и кружилось вокруг меня. Сил держать веки открытыми не было. Я ничего не понимала и не слышала. Меня словно оглушили. Ни звуков, ни запахов, ничего не чувствовала.

Темнота постепенно забирала меня к себе…

Синие глаза…

Глава 24

Трэвис

Что-то не нравилось мне это. Джойс молчала уже пятнадцать минут. Обычно она отвечала в течение пяти минут на моё ежедневное сообщение.

— Трэвис, ты где витаешь? — щёлкнул пальцами перед моим лицом Нэйт. — У тебя такое выражение лица, словно ты в уме решаешь теорему Ферма.

Сфокусировался на нём, думая о своём.

— Волчонок молчит. Это подозрительно, — озвучил свои мысли.

— Может, ты её достал? — рассмеялся Джастин, облокотившись о бампер моей тачки.

Мы стояли на парковке, ожидая мой очередной заезд.

— Она бы в любом случае ответила. Таков уговор. Слушайте,