— Срежем, шеф. Объедем Блэкфрайерс. Там не безопасно в это время.

Трой предпочел бы выговор такому молчанию.

— Вот так, переехать мост Ватерлоо, и бинго — мы в Шордиче.

— А по-моему, это Оксфорд-стрит.

И это действительно была Оксфорд-стрит. Они теперь ползли на черепашьей скорости, объезжая огромные красные двухэтажные автобусы. У некоторых сзади были написаны слова благодарности за то, что им дали проехать. Трой мгновенно нарисовал себе яркую картину того, что могло бы случиться, если бы проехать им не позволили, и решил, взвесив все за и против, лучше не зарываться.

Он не мог не заметить оголтелой враждебности водителей черных кэбов[58], которых было очень много. Они гудели, не давали себя обогнать, подрезали его. Один постучал согнутым пальцем себе по лбу и проорал: «Придурок!»

— Слыхал я про лондонские такси, — вздохнул Трой, — но не знал, что дела обстоят настолько плохо.

— Просто тебя здесь быть не должно.

— Что?

— Только автобусы и такси.

— Так почему не предупредить?

— Мы как раз проехали знак.

Они ползли вокруг площади Пиккадилли. Ступеней вокруг статуи Эрота было не видать из-за обилия людей — там околачивалась, ела и пила молодежь. А двое, слившись в поцелуе, со всем старанием пробовали на вкус первую заповедь этого бога.

Миновали Хэймаркет, обогнули Трафальгарскую площадь, битком набитую туристами, большинство из которых старательно кормило голубей. Голуби тоже не скупились, и когда полицейские все же добрались до Шордича, Барнаби с горечью увидел, как загажен капот его машины. Позвонил на мобильный Беннет и сообщил о своем местонахождении: он рядом с метро Уайтчепел.

— Возможно, этот тип очень скоро свернет налево, Беннет. Он, по всей видимости, направляется на Ломакс-роуд, семнадцать. Если войдет в дом, прекрасно. Просто ждите. Попытается скрыться — задержите его. Мы будем там минут через пять после вас.

— Понятно, сэр.

Сержант Беннет отключился, и как раз в этот момент «хамбер» проскочил перед светофором, а с ним — еще несколько машин, в том числе «элвис». «Эскорт» остановился на красный, но вскоре легко их нагнал. Движение было довольно ровное и спокойное, так что Беннет видел далеко вперед. Он заметил, как «хамбер» свернул налево, а через несколько секунд — и «элвис».

Последовав за ними, Беннет действительно обнаружил их в конце Ломакс-роуд. Но дальше что-то пошло не так. Движение все замедлялось и замедлялось, пока не встало. Машины загудели. Водители высовывали головы и ругались… Бог знает на что и на кого. Сержант Беннет вылез из машины, прошел немного вперед, пытаясь понять, в чем причина остановки. Понял… и побежал.

«Элвис» перегородил дорогу. Водитель просто остановил машину, вышел и куда-то ушел. Немного дальше Беннет увидел «хамбер», неловко приткнутый на стоянке. Он еле втиснулся между двумя машинами, задняя часть торчала.

Сержант Беннет бежал по тротуару. Старший инспектор говорил, что объект направляется к номеру семнадцать. Сержант был за несколько домов до того, из которого доносились крики. У них в деревне вокруг уже собралась бы кучка соседей. Здесь прохожие безразлично шли мимо.

Дверь была открыта настежь. Беннет заколебался. Ему велели просто ждать, но там явно творилось что-то противозаконное. А поскольку брошенный как попало «элвис» перегородил движение, один бог знает, когда сюда доберется старший инспектор. Между тем голоса, оба мужские, звучали все громче. В одном звенела ярость, другой словно задыхался от боли и возмущения.

Когда брань сменилась звуками ударов, Беннет решил действовать. Мелькнула у него мысль, не позвонить ли старшему инспектору, но нет, решил он, не надо. Эти-то полсекунды промедления и оказались роковыми. Он открыл дверь в парадное, поднял голову и увидел на лестничной площадке двух схватившихся мужчин. Один упал спиной на деревянные перила. Они хрустнули под его тяжестью и совсем отломались. Мужчина перекувырнулся в воздухе и с силой ударился о каменный пол прямо у ног Беннета.

Прошло довольно много времени, прежде чем Барнаби удалось поговорить с тем из двоих, кто уцелел в ужасной схватке. Местная полиция приехала на место происшествия на добрых полчаса раньше, чем Барнаби, который бросил Троя в пробке напротив паба «Уайт харт» и остаток пути до Ломакс-роуд, 17, проделал пешком, а отчасти бегом. Лондонская полиция вызвала врача, отогнала «элвис» и теперь пыталась разрулить все еще гудящую пробку.

Мужчину с разбитым вследствие падения черепом должны были отвезти в морг Лондонской больницы, как только транспорт сможет проехать. А пока он лежал накрытый покрывалом, взятым из квартиры наверху, где и началась драка.

Удрученный Беннет сидел на ступеньке лестницы. Ему было очень стыдно. Когда подошел старший инспектор, он вскочил:

— Боже, сэр, простите. Не знаю, что сказать. Я слышал, как они ссорились, как входили в раж. Мне надо было вмешаться раньше. Я просто думал… Мне очень жаль.

Барнаби наклонился, приподнял угол покрывала, посмотрел, потом аккуратно вернул его на место. Уходя, он на секунду дотронулся до плеча сержанта:

— Не о чем жалеть. Беннет.

Через несколько часов, по договоренности между полицией долины Темзы и лондонской, Валентина Фейнлайта, ранее задержанного, передали на попечение двух офицеров уголовного розыска Каустона.

В участке он умылся, переоделся в чистую рубашку и джинсы, которые принесла ему сестра. (Она отказалась идти домой и уже почти два часа ждала в приемной.)

Барнаби и Трой просидели в допросной на первом этаже примерно половину этого времени, пытаясь добиться от Фейнлайта хоть какого-то членораздельного ответа, но так и не добились. Еще в Лондоне его осмотрел врач, ссадины и порезы обработали, после чего сказали, что теперь он готов к допросу. Там он тоже отмалчивался.

Физически готов. А вот во всех остальных смыслах?.. Барнаби сильно в этом сомневался. В полицейских кругах широкое хождение имеют термины «тяжкие телесные повреждения». «увечья». Но поддаются ли квалификации «душевные увечья»? А именно к этому привели Фейнлайта разрушительные отношения с Джексоном.

Он сидел согнувшись, обхватив голову руками. Ему предлагали поесть, выпить чаю или воды — он от всего отказался, молча, лишь отрицательно качая головой. Барнаби уже устал включать и выключать магнитофон. Попробовал еще раз.

— Мистер Фейнлайт… — Барнаби видел, что задержанный не отвечает не из упрямства. Старший инспектор подозревал, что Фейнлайт попросту не замечает ни его самого, ни сержанта Троя, хоть они и торчат здесь уже черт знает сколько времени. Валентина целиком поглотило глубокое, непроницаемое горе.