Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не могу жить дальше.
Едва забравшись в машину, Эмилия надела наушники с гарнитурой и позвонила Лассе.
— По словам Алисы, с Фрейей в ночь исчезновения были Нова и Мерси. — Она бросила взгляд на окно кухни.
Оса и Алиса Понтен сидели за столом, чуть подавшись друг к другу, словно вели доверительную беседу.
Эмилия завела машину, но с места пока не двинулась.
— Алиса сказала, что девочки приняли наркотики. Когда они вернулись, Нова была в таком состоянии, что ничего не соображала.
— Что еще?
— Мне кажется, Алиса боится Новы и Мерси и не решается рассказать все.
На первой скорости она выехала на дорогу, и тут на подъездную дорожку свернул еще один автомобиль. Эмилия остановилась на обочине.
— Мы вызовем Алису, — сказал Лассе; Эмилия в этот момент увидела в зеркале заднего вида, как из машины выбирается Свен-Улоф Понтен. Эмилия мельком заметила его лицо, и ей показалось, что у него усталый вид.
— И еще, — сказал Лассе.
— Что? — Эмилия не отрываясь смотрела в зеркало заднего вида.
— Мы получили факс из США.
Оса открыла мужу дверь. Когда дверь закрылась, Эмилия сдала назад, чтобы лучше видеть.
— В факсе содержатся персональные данные американского гражданина из тех двадцати трех, чьи IP-адреса содержались в списке, — продолжал Лассе.
Алиса и ее отец стояли посреди кухни лицом друг к другу. Эмилия видела лицо Алисы, но Свен-Улоф повернулся к окну спиной. Алиса закрывала лицо руками.
Она плачет, подумала Эмилия.
Лассе продекламировал наизусть:
— Джозеф Луис Маккормак. Родился 16 апреля 1951 года в Марионе, штат Иллинойс. Умер 21 ноября 2006 года в Атланте, штат Джорджия.
Там, за кухонным окном, Свен-Улоф обнял дочь, он утешал ее, как и положено порядочному отцу.
— Значит, один из Повелителей кукол умер?
— Да, шесть лет назад. — Лассе помолчал. — Вот только Джозеф Луис Маккормак продолжает выходить в интернет. Он в Сети прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем.
Глас мертвецов, подумала Эмилия.
Или еще один Повелитель кукол.
Две веточки, скрепленные крестом.
И мятый лист формата А4, исписанный от руки.
Я не могу жить дальше.
У меня нет вещей, которые стоили бы хоть каких-то денег, но я хочу, чтобы Алисе достался мой шарф, потому что он ей нравится. Еще она может взять себе мою майку с “Голодом”, хотя она и не любит их музыку. Сигареты оставляю Нове и Мерси, пусть поделят. Прочее, что найдется у меня в комнате, можно просто выбросить. Или, Или! лама савахфани?
Я утоплюсь в реке, так создал меня Сатана.
Я умру, такова Истинная Воля. Не противиться природе. Я утеку по реке к морю. Моя плоть послужит пищей рыбам, мой скелет разложится и смешается с илом.
Veni, vidi, VIXI,
“Голод”, подумал Кевин. О котором говорила терапевт Фрейи.
Блэк-метал и культ самоубийства. Кевин вспомнил слова психотерапевта.
В последние дни Фрейя была спокойной и расслабленной. Опасно умиротворенной.
Если Фрейя совершила самоубийство семь недель назад, думал он, то кто тогда написал пост от ее имени?
— Письмо написали, чтобы его кто-нибудь прочитал, — сказал Кевин. — Зачем тогда его закапывать?
— Может, она передумала? — предположила следовательница.
— Как-то неестественно… Отпечатки пальцев есть?
— Да. От липких ручонок пары подростков — мальчишек, которые раскопали письмо. А также отпечатки их учителя, которому они это письмо показывали. Остаются еще три, из которых один набор наверняка принадлежит Фрейе.
А два других — Нове и Мерси, подумал Кевин.
— Вы знаете, что значат эти фразы? — Он вчитался в письмо. — “Или, Или! лама савахфани?”
— Последние слова распятого Христа, но почему она написала их в предложении, следующем после упоминания Сатаны? А “veni, vidi, vixi” — искаженное написание, но вы наверняка знаете, что это значит?
– “Пришел, увидел, победил”. Цезарь, после победы в каком-то сражении, — объявил Кевин. — Но первую, более сложную фразу, она написала правильно, к тому же выделила искаженное слово.
Следовательница взяла телефон и вбила слово в поисковик.
Vixi. Следовательница прокрутила список ссылок, Кевин читал через ее плечо.
— Вот это? — предположил он, указывая на цитату из энциклопедии.
Следовательница стала читать вслух:
— Vixi, значения. Первое: лат. “я жил”. Второе: семнадцать, согласно нумерологии — несчастливое число. Сумма римских пятерки, единицы, десятки и единицы. “Я жил” подводит к “Я жил, эрго: я умер”.
— Я пришла, я увидела, я жила?
— Какая-то логика в этом есть, — заметила следовательница и сунула телефон в карман. — Незадолго до исчезновения Фрейе исполнилось семнадцать. Несчастливое число.
— Она говорит об истинной воле. Звучит знакомо, но не могу сообразить, откуда я это знаю.
— Я тоже, поэтому погуглила. Думаю, она намекает на некоего Алистера Кроули, философа, который пытался избавиться от всего искусственного и обрести свое истинное “я”.
Кевин кивнул. Он знал, о чем речь.
— Я его читал. Он пустил о себе слух как о самом порочном человеке на свете, несколько лет назад я купил пару книг. Слух сильно преувеличен.
— Вам виднее. — Следовательница убрала письмо в пластиковый пакет, а пакет запечатала.
Возле допросной Кевин поздоровался с адвокатом Эркана.
Им оказался тощий мужчина трудноопределимого возраста с брюшком, седой ухоженной бородой и преувеличенно крепким рукопожатием.
Кевин уселся за стол. Адвокат и его клиент поместились напротив.
Судя по внешнему виду, Эркан чувствовал себя не так уж плохо. У него был вид простодушной невинности.
Кевин положил на стол телефон, нажал кнопку записи и, проговорив дату, время и место проведения допроса, задал первый вопрос.
— Что произошло в ночь исчезновения Фрейи Линдхольм?
Эркан взглянул на адвоката, и тот жестом распорядился ответить. Кевин изучал лицо Эркана, ища малейшие признаки того, что тот лжет или что-то утаивает.