Офицер, допрашивавший меня накануне, вошел в камеру, когда я не ожидал его. Мне казалось, что для допроса меня снова направят в комнату с писцом, но на этот раз никто не стал водить меня по узилищу.

– Твои слова проверены, – сухо сказал офицер, в руках у которого было несколько листов, исписанных ровным, почти каллиграфическим почерком. – Дело твое является делом особой важности, поэтому все показания записаны. Первой была найдена и допрошена Молли Сайрус, кухарка. Она показала, что никогда не заходила с тобой в дом, называемый «Хромое Копыто», не знает алхимика по имени Якоб, не видела манускрипта, написанного на неизвестном языке, и никогда не принимала участия в сокрытии трупов. Тебе есть что сказать?

Остолбенев, я слушал его, а дослушав, разразился ругательствами. Мне стало ясно, что произошло. Молли струсила! Испугавшись наказания, она отказалась подтвердить мой рассказ – в противном случае ей грозил бы суд как сообщнице. Черт возьми, я надеялся, что у нее не хватит ума сообразить это! Но она сообразила.

И еще мои деньги! Мешок, который так и остался у нее в сундуке – я не забрал его, ибо Рудольф вознаградил меня достаточно, чтобы я мог забыть о нем. Не иначе, Молли Сайрус решила присвоить его.

– Я хочу видеть ее! – крикнул я офицеру, брезгливо смотревшему на меня. – Слышите, вы?! Она солгала, маленькая дрянь! Клянусь, она солгала! Поговорите с ней… Нет, лучше пытайте ее! Под пытками она покажет правду!

У меня запершило в горле, и я зашелся в жестоком кашле. Чертова сырость! Она сведет меня в могилу куда раньше, чем это сделает подлая служанка, предавшая своего покровителя.

Сотрясаясь в приступе, я вспомнил о Джоне. Вот кто станет моим спасителем! Пусть он не может предъявить ничего, кроме моих слов, но и это перевесит чашу весов в мою пользу! Я сказал об этом офицеру, когда кашель утих.

Он усмехнулся, и усмешка его не понравилась мне. Что такое? Уж Джону-то нечего бояться, и потому он мог позволить себе быть правдивым.

Офицер достал желтый лист бумаги, исписанный тем же каллиграфическим почерком, и начал читать. Я слушал его и не верил своим ушам.

«Джон Ди показывает, что в то самое время алхимик, называющий себя Эдвардом Келли, заговорил с ним о некоем манускрипте. Эдвард Келли собирался преподнести его королю. Но слова его были туманны, а намерения не ясны. Джон Ди показывает, что пытался отговорить Эдварда Келли. Однако Келли заявил, что не отступится. Джон Ди показывает, что требовал рассказать о манускрипте. Келли в ответ отказался сообщать что-либо и исчез. Джон Ди показывает, что с тех пор видел его один раз и не имел долгих разговоров. Джон Ди показывает, что ему неизвестно происхождение манускрипта и способ его прочтения».

– Старая сволочь… – бессильно выдохнул я, дослушав до конца. – Паршивый мул! Чтоб его оскопили! Чтоб его зубы…

– Тихо! – остановил меня офицер. – Подумай, что еще ты можешь добавить. Никто не подтверждает твоих слов. Отказываешься ли ты от них?

– Нет!

Подумать только, и я еще жалел мерзавца! Я испытывал к нему нежность – я, прежде лишь насмехавшийся над ним! Меня переполняли проклятия в адрес Джона, и самым мягким было пожелание, чтоб его заживо погребли в коровьем навозе. Но, подумав об этом, я вспомнил о самом главном, что заставило меня выкинуть из головы и завистливого ублюдка Джона, и трусливую дуру Молли:

– Тело! Я отлично помню, где мы зарыли его! И в доме Якоба найдутся доказательства, что он был алхимиком. «Хромое Копыто»! Нам нужно туда.

Офицер поразмыслил, едва заметно кивнул и распорядился, обернувшись:

– Двух солдат с нами. И пускай возьмут с собой лопаты.

* * *

Наша кибитка тряслась по изъезженной колее. Рук мне не связали, и, уцепившись за край окна, я мог в полной мере наслаждаться веселым и беззаботным днем уходящего лета. Но мне было не до любования пейзажами – в памяти одно за другим всплывали воспоминания: вот Молли помогает грузить тело Якоба в тачку, вот я забрасываю старика тряпьем, вот мы, изо всех сил напирая на тачку, катим ее по улицам, и пот течет по нашим лицам, высыхая на холодном ветру. По ночной дороге, которая сейчас ярко освещена солнцем, мы то шли, то бежали, не замечая ни полей вокруг, ни искривленных дубов, простирающих корявые ветви над обочиной.

Поворот, за которым мы с Молли свернули в Лосиную рощу, был все ближе, и вот наконец взгляду моему открылись две тропы, по одной из которых мы катили тачку с бездыханным телом алхимика. Выйдя из кибитки, я пошел вперед, указывая дорогу, а за мной шли солдаты с лопатами и спешившийся надменный офицер.

Вот и поляна, где закопан Якоб! За прошедшие месяцы трава и цветы густо разрослись на месте могилы.

Я указал, где копать, и приготовился увидеть разложившееся тело.

Заступы ударили в землю, и комья полетели в сторону. Мы ждали… Понемногу меня начало охватывать удивление: могила, вырытая нами с Молли, была совсем неглубока. Отчего же тело Якоба не показывается из земли?

– Что такое? – нетерпеливо спросил офицер, бросив на меня взгляд. – Ошибся местом?

Я отрицательно покачал головой.

– Не… Яма-то – вот она! – подал голос один из солдат. – Точнехонько в нее мы и попали.

– Верно, – поддержал его второй. – Забрасывали, видать, наспех, все так и осталось рыхлое.

– Только вот никаких покойничков здесь нет.

– Верно, нету! Земля как земля, червяки да корни…

Офицер снова посмотрел на меня. Я спрыгнул в яму, взял у одного из солдат лопату и принялся копать. Тот не сказал ни слова, лишь отошел в сторону. Удар, еще один, еще, еще… Я взмок насквозь, но солнце ли было тому причиной? Копать, копать, копать…

– Где же ты?.. – бормотал я себе под нос, плохо соображая, что говорю. – Ну же, Якоб, старый негодяй, – покажись! Вылези из землицы, помаши нам рукой! Где ты, а? Вылезай, тебе говорят!

Яма становилась все глубже, земля летела во все стороны, мне уже мешали глубоко залегающие корни деревьев, до которых – я помнил точно! – мы с Молли не дорыли. Ударившись об один из них, лопата так подскочила в моих руках, что древко стукнуло меня в подбородок.

– Это твои проделки, Якоб?! – хрипло спросил я, потирая челюсть. – Где ты прячешься, старый черт?! Признавайся! Не может быть, чтобы тебя всего съели черви… Где твои кости?! Высунь хоть одну! Покажись!

Я бешено заколотил лопатой в землю, оставляя зазубрины на корнях.

– Хватит! – заорал офицер, спрыгнув в яму и схватив меня за рукав. – Довольно! Или ты не видишь – здесь его нет!

Я бросил лопату, выбрался наверх и опустился на кучу свежевырытой земли:

– Ничего не понимаю… Он должен быть здесь!

– Ты не мог ошибиться? – с сомнением спросил офицер. – Другое место? Поляна большая, или же мы свернули не на ту тропу…

Я покачал головой. Место было то самое. Солдаты, сказавшие о рыхлой земле, подтверждали это. Но Якоба не оказалось в могиле.