— Я серьезно, — взмолилась я. В моем голосе слышалась истерика. — Ты не можешь быть здесь, Белов… Ты не знаешь, на что он способен. Он не обрадуется, если ты сорвешь вечеринку.

— Он тебя обидел? Ты в порядке? — Он осматривает мое тело, ища рубцы или синяки, но их нет. Потому что Белову не нужно было применять ко мне физическую силу. Он использовал гораздо более убедительные методы. Угрозы, которые, я не сомневаюсь, он выполнит. Поэтому Лео, мой брат, Козловы — все они должны уйти.

И у меня есть только один способ сделать так, чтобы это произошло.

— Со мной все в порядке, я обещаю. Он не причинил мне вреда. На самом деле, — я делаю вдох, собирая сталь для актерской работы века. — Это была моя идея. Это то, чего я хочу. Жизнь с отцом.

— Чушь собачья, — взрывается Лео, достаточно громко, чтобы головы повернулись.

— Ш-ш-ш, — умоляю я, страх когтями впивается мне в горло. — Пожалуйста…

— Белов похитил тебя, и он заставляет тебя делать это, — продолжает Лео, его голос непоколебим. — Я знаю тебя. Все, чего ты хотела, — это жить нормальной жизнью. Даже если он твой отец, ты никогда бы не выбрала управлять его империей вместе с ним.

Непрошеные слезы жгут мне веки, но я борюсь с ними. Так же, как я борюсь за сохранение самообладания.

— Мой отец… удивительно гибкий. Он заботится о моем счастье. — Слова звучат фальшиво, а выражение лица Лео свидетельствует о том, что он не верит в это. Прежде чем я успеваю подобрать более убедительный тон, он резко поднимает голову, хватаясь рукой за ухо.

— Chert, — пролаял он. — Андрей дал мне сигнал, мы должны двигаться.

— Возьми Киру, — умоляю я, — но я не могу уйти. — Не без серьезных последствий.

— Пожалуйста, детка. Я не уйду без тебя, — настаивает он, в его словах много эмоций. — Я не смогу жить без тебя, Аля. Не смогу.

— Ты должен, Лео. Ты должен. — Одинокая слеза вытекает, и я быстро смахиваю ее. Затем из-за спины Лео я вижу отца, который направляется к нам, на его лице улыбка, рука протянута, как будто он искал меня.

— Уходи, — прошу я под дых. — Белов идет.

— В подвале есть винный погреб. Встретимся там. Спустись на два этажа вниз и направо. Если через десять минут я тебя не увижу, то поднимусь и буду тебя искать. Ты не сможешь сказать ничего, что заставило бы меня уйти без тебя. Ничего.

Я не могу ничего ответить, пока отец смотрит на меня, поэтому я беру еще один тост с тарелки и проношусь мимо него, как будто он на самом деле просто обслуживающий персонал, а не мужчина, которого я люблю.

— Я рад, что у тебя была возможность перекусить. Ночь длинная, а шампанское продолжает литься, — говорит Белов, беря меня за локоть.

Нервы у меня расшатаны, но я заставляю себя безмятежно улыбаться.

— Я тоже. Еда восхитительная, — говорю я, идя в противоположном от Лео направлении. — Ты действительно превзошел себя. — Я говорю об этом, я хочу успокоить Белова. Если он будет думать, что я счастлива, может быть, он ослабит бдительность.

— Может быть? — Он криво улыбается. — Ты ведь не получаешь удовольствия?

— Может быть, немного.

— Может, потанцуем? — он жестом показывает на середину комнаты, заполненной парами, раскачивающимися под музыку струнного квартета.

— Конечно, — говорю я, потому что другого приемлемого ответа просто не существует. Я беру отца за руку и позволяю ему повести меня на танцпол. Когда мы начинаем танцевать, он кладет руку мне на спину и изображает из себя идеального джентльмена.

Но я вижу его игру. За всем богатством, престижем и уверенностью, которые он демонстрирует миру, я вижу зверя, затаившегося в нем — голодного и свирепого.

— Мне нужно кое в чем признаться, — начинает Белов, его голос тревожно мягок. Я напрягаюсь, мои нервы сжимаются, как свернутая пружина. — Когда-то я был женат. Честно говоря, не очень удачно, и у меня не было желания пытаться снова или заводить детей. Но когда я узнал, что у меня есть дочь… это изменило мою точку зрения. Нет смысла во всем этом, если мне не с кем поделиться. — Он замолчал, его взгляд устремился вдаль. — С возрастом начинаешь понимать ценность семьи. Когда все сказано и сделано, кровь — единственная связь, которая действительно имеет значение.

Полагаю, что Белов так и представляет себе общение отца с дочерью, хотя это только подчеркивает его бредовость. Но у меня нет времени на разговоры, мне нужно заканчивать и встретиться с Лео в подвале, пока он не совершил что-нибудь безрассудное.

Ну, более безрассудное.

Поэтому я принужденно улыбаюсь и бормочу:

— Конечно, папа, это было бы здорово.

Он прекращает танцевать и бросает на меня недоуменный взгляд.

— Папа?

— Раз уж мы связаны друг с другом и все такое… — Я поднимаю плечи, но не могу посмотреть ему в глаза.

Похоже, он удовлетворен моим ответом, и вскоре мы снова идем в ногу, даже когда я хочу, чтобы песня закончилась и я смогла уйти.

— Я знаю, что это не та жизнь, которую ты бы выбрала, но я уверен, что ты найдешь свое место. Ты была впечатляющей сама по себе, но вместе со мной ты будешь неудержима. Мир будет принадлежать тебе.

— У меня все было хорошо, пока не появился ты, — говорю я, не в силах сдержать слова. Потому что у этого человека голова далеко в заднице, если он думает, что я когда-нибудь обрету счастье рядом с ним. Я нашла свое счастье и собираюсь потерять его во второй раз. Белов ничего не отвечает, но давление времени давит на мои плечи. — Ты видел, Киру? — спрашиваю я Белова, как я надеюсь, непринужденным тоном.

При упоминании ее имени у него напрягается челюсть.

— Давно не виделись.

Может быть, она разозлила его настолько, что он что-то с ней сделал?

— Я видела, как Кира разговаривала с тобой. Надеюсь, она не причиняла тебе зла. Она меня защищает.

— Да, я это вижу. Она… — Его глаза потемнели. — Упрямая. Но нет, мы не обсуждали тебя.

Странно. О чем еще они могли спорить, если не обо мне? Но прежде чем я успеваю спросить, песня заканчивается, и группа мужчин приближается к Белову, явно желая привлечь его внимание.

— Я пойду в дамскую комнату, — говорю я, прежде чем отойти в сторону.

Воспользовавшись тем, что он отвлекся, я убегаю. Мой взгляд метался по комнате, но Киры нигде не было видно. Лео или кто-то