Конкретная тема для него значения не имела, обсуждать он был готов решительно что угодно. Громкую отставку лишившегося доверия чиновника и чьё-то назначение на ответственный пост, пуск прокатного стана и начало производства новой модели танка, капитуляцию Лютиерии и очередную пограничную провокацию Средина, резонансную статью товарища Баюна о путях скорейшего построения социализма и его же тезисы о важности наращивания промышленного потенциала для повышения уровня жизни рабочего класса, разоблачение высокопоставленного вредителя и приговор «кровавому скомороху» Чернику. Только зазря телефонную линию занимал. Вживую мы не виделись, поскольку оба сидели на своих наблюдательных пунктах безвылазно, дабы случайно не попасться на глаза Барчуку. По магазинам и тем ходили исключительно мои подчинённые.

Я день-деньской куковал у окна с установленной на штатив фотокамерой и читал, вполглаза приглядывая за улицей, попутно отслеживал состояние энергетического фона. Снимал всех появлявшихся на улице прохожих и делал соответствующие пометки в журнале, особое внимание уделяя операторам и всем тем, кто наведывался к аналитикам — в гости или по служебной надобности. Этих фотографировал в обязательном порядке, а вот прохожих фиксировать со временем практически перестал, поскольку местные жители за эти дни уже успели примелькаться. Правда, набралось и несколько стопок фотоснимков тех, чьи личности установить в итоге не удалось. Исключительно на свою память я не полагался и время от времени их перебирал, особое внимание уделяя тем, кто появлялся в поле зрения не единожды.

Когда улавливал приближение энергетических аномалий и какие-либо непонятные силовые искажения, то непременно командовал парням готовность номер один. Мы вооружались и звонили в дежурку дома напротив, но всякий раз приходилось давать отбой. Сплошь — пустышки. Ни единой поклёвки.

Но только не сегодня.

На медленно-медленно катившую по улице легковушку я обратил внимание ещё прежде, чем дало знать о себе ясновидение. Записал в журнал номер, проставил время и лишь после этого насторожился, ощутив приближение энергетической аномалии. Источник искажений со всей определённостью находился именно в машине. Ехали в той двое, но оба они были операторами или только кто-то один — разобрать не получилось.

— Подрываемся! — скомандовал я игравшим в очко Глебу и Алику.

Клич кинул колоду и схватил автомат, Балаган снял трубку стоявшего на столе аппарата и уточнил:

— Звоню?

— Да! И о маскировке напомни! Вас это тоже касается!

Бежать в обход было слишком долго, и я приготовился отдёрнуть штору с приоткрытого окна. В этот момент машина остановилась у парадного дома напротив, и до меня донеслись помехи, характерные для стандартной техники отслеживания состояния энергетического фона.

Мы искажений не производили вовсе, поэтому я скомандовал:

— Я и Унтер страхуем, вы проверяете, на Ване чёрный ход!

— Слышал? — сказал в трубку Алик и не стал возвращать её на рычажки, положил на стол, динамиком в мою сторону.

Вот тут-то я и заметил возникшего в переулке Митю. Оставаясь вне поля зрения людей в автомобиле, он отчаянно замахал руками. Не угомонился, пока я не отодвинул штору и не помаячил в ответ.

— Отбой! — скомандовал я. — Алик, пусть Унтер проверит документы, а Иван его подстрахует. Мы не светимся.

Балаган схватил трубку и сразу сказал мне:

— Они слышали. Выходят.

И точно — почти сразу распахнулась дверь, на крыльце возникла фигура Унтера. Иван остался в дверях с уже вытянутым из кобуры табельным пистолетом.

Андрей Мартынович без всякой спешки спустился с крыльца и двинулся к автомобилю. Я напрягся, но колебания энергетического фона почти сразу сошли на нет, осталось лишь едва уловимое ощущение силовой аномалии.

Унтер постучал в боковое окно, тип на переднем пассажирском сидении опустил стекло и вроде бы что-то показал. Я сделал несколько глубоких вдохов и приготовился выстрелить шаровой молнией, но Андрей Мартынович за оружием не потянулся, вместо этого достал блокнот и карандаш. Что-то записал, обошёл машину спереди и теперь уже совершено точно зафиксировал номер автомобиля. После несколько раз указал пальцем вниз, явно призывая шофёра оставаться на месте.

Он вернулся ко входной двери и замер там, а секунд десять спустя принялся что-то быстро записывать прижавший плечом трубку к уху Глеб.

— Имеем установочные данные на капитана СЭЗ, — сказал он. — Звоню на Якорку?

— Давай, — разрешил я, не спуская пристального взгляда с легковушки, но та и не думала трогаться с места. — И госномера пусть проверят.

Неужто и в самом деле рутинная проверка?

Увы, так оно и оказалось.

Разочарование. Одно сплошное разочарование.

Я помянул недобрым словом не удосужившегося поставить нас в известность о проверке Городца, отложил учебник и завалился на кровать, как был — в брюках и сорочке.

— Глеб, разбуди часика через два!

Вечернее время и большую часть ночи я брал на себя, поэтому уснул сразу, как только голова коснулась подушки. Правда, встал скорее разбитым, нежели посвежевшим. Не иначе виной тому стало резкое изменение погоды: небо затянуло тучами, шёл дождь.

— Как дела? — спросил, усаживаясь на кровати.

— Без происшествий, — отозвался Глеб.

Я кивнул, подошёл к рукомойнику и умылся, а потом вдруг как-то разом насторожился, уловив приближение некоей энергетической аномалии, только какой-то неправильной — будто оператор пытался своё присутствие замаскировать, но переборщил с набранным потенциалом. Впрочем, уловить столь неакцентированные искажения способны далеко не все аналитики, я и сам, не будь настороже, наверняка бы на них внимания не обратил.

— Подрываемся! — вновь скомандовал я и потеснил от окна Глеба.

И снова оператор не пришёл пешком, а прикатил на автомобиле. За спиной послышался шум вращающегося наборного диска, и почти сразу Алик сказал:

— Они готовы!

Чёрный «Капитан» проехал мимо нашего окна и всё так же неторопливо покатил дальше к проспекту. Внутри — шофёр и два пассажира. Толком разглядеть их не получилось из-за залитого дождём лобового стекла. Уловить активное прощупывание не удалось, но то вполне могло быть узконаправленным.

— Отбой? — уточнил Алик.

— Да, — подтвердил я и после недолгих колебаний предупредил: — Скажи, пусть не расслабляются. Не