Барклай де Толли и за три дня пребывания в Дриссе успел сделать для русской армии много полезного. И, пожалуй, главное: он сумел выпроводить из армии (разумеется, деликатно и верноподданно) Александра I. Царь мешал Барклаю и чувствовал себя в армии неуютно: случись позор нового Аустерлица, как его пережить? Поэтому он внял уговорам самых доверенных лиц из своего окружения - А. А. Аракчеева, А. Д. Балашова и государственного секретаря А. С. Шишкова, которые по подсказке Барклая внушали царю, что он будет более полезен отечеству как правитель в столице, нежели как военачальник в походе. Правда, Аракчеев поначалу заколебался, следует ли разлучать государя с армией, но Шишков урезонил его таким аргументом: «Если Наполеон атакует нашу армию и разобьет ее, что тогда будет с государем? А если он победит Барклая, то беда еще не велика!»[857] В ночь на 7 июля в Полоцке Александр оставил армию, и Барклай де Толли, уклоняясь от ударов Наполеона, повел ее к Витебску на соединение с Багратионом.

Между тем армия Багратиона оказалась в критическом положении. 26 июня Даву взял Минск и отрезал ей путь на север. С юга наперерез Багратиону шел Жером Бонапарт, который должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у г. Несвижа. Корпус Даву (без двух дивизий, выделенных против Барклая) насчитывал 40 тыс. человек, у Жерома в трех корпусах его группы было 70 тыс.[858] Багратион же имел не более 49 тыс. человек. Ему грозила верная гибель. «Куда ни сунусь, везде неприятель, - писал он на марше 3 июля А. П. Ермолову. - Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель... Минск занят и Пинск занят»[859].

Вестфальский король Жером («король Ерёма», как прозвали его русские офицеры) в 1812 г. впервые был на войне. Молодой (27 лет), легкомысленный, празднолюбивый, он и в походе, несмотря на то что Наполеон требовал от него «величайшей активности», больше отдыхал, чем действовал: 4 дня «отгулял» в Гродно и далее шел к Несвижу такой поступью, что Э. Лависс и А. Рамбо могли только воскликнуть на страницах своей «Истории»: «Он сделал 20 миль в 7 дней!»[860] В результате Жером, хотя и имел преимущество перед Багратионом на пути к Несвижу в два перехода, опоздал сомкнуть вокруг русской армии французские клещи. Багратион ушел.

Наполеон был в ярости. «Все плоды моих маневров и прекраснейший случай, какой только мог представиться на войне, - отчитывал он Жерома, - потеряны вследствие этого странного забвения элементарных правил войны»[861]. Действительно, «король Ерёма» презрел одно из главных правил Наполеона: «Сила армии, как в механике, измеряется массой, умноженной на скорость»[862]. С досады Наполеон подчинил короля Жерома маршалу Даву, который был «только» князем и герцогом. Жером, обидевшись на это, оставил все свои войска (потеряв при этом еще более суток) и 4 июля уехал к себе в Вестфалию[863].

«Насилу вырвался из аду, - написал Багратион Ермолову 7 июля. - Дураки меня выпустили»[864].

Наши историки (советские и постсоветские) объявляют спасительный марш 2-й армии «большим воинским мастерством», «искусным маневрированием» Багратиона[865]. А вот сам Багратион понимал, что, если бы не гродненский «загул» Жерома («дураки меня выпустили!»), никакое искусство маневра не спасло бы 2 - ю армию от гибели.

Впрочем, положение 2-й армии оставалось все еще опасным. Она шла через Несвиж и Могилев к Витебску на соединение с 1-й армией - шла истинно суворовскими маршами, делая по 45, 50 и даже 70 км в сутки[866]». Быстроте маршей 2-й армии и великий Суворов удивился бы», - не без гордости писал Багратион Александру I 10 июля на подходе к Могилеву[867]. Но, как ни спешил Багратион, Даву опередил его и 8 июля занял Могилев.

11 июля у д. Салтановка южнее Могилева Багратион попытался прорваться на север сквозь заслоны Даву. В ожесточенном бою, несмотря на героизм воинов особо отличившегося здесь генерала Н. Н. Раевского, Даву отбил все русские атаки. Багратион был вынужден отказаться от Могилева, а стало быть, и от Витебска и повел свою армию кружным путем к Смоленску. Даву мог быть доволен, что он вновь (как и в Минске) не позволил Багратиону прорваться на соединение с Барклаем де Толли. Тем самым «железный маршал» облегчал Наполеону решение его главной задачи - разгромить армию Барклая. Зато Багратион вырвался из - под нависшей над ним угрозы окружения и открыл себе хотя и окольный, дальний, но уже сравнительно безопасный путь к соединению с Барклаем - на Смоленск. Отныне можно было считать, что 2-я армия спасена.

Вернемся теперь к армии Барклая де Толли, которую мы оставили на пути от Полоцка к Витебску.

11 июля, в тот день, когда Багратион под Салтановкой шел на прорыв через Могилев к Витебску, Барклай привел 1 - ю армию в Витебск. Здесь он решил подождать Багратиона. Барклай знал, что Наполеон настигает его, но французские корпуса подходят к Витебску по частям, а корпус Даву - лучший, сильнейший из всех - рассредоточен далеко к югу. В то же время буквально с часу на час ожидалась весть о прорыве армии Багратиона. Увы! К утру 15 июля в лагерь Барклая примчался адъютант Багратиона князь А. С. Меншиков[868]: Багратион извещал, что ему не удалось пробиться через Могилев и что он узнал о движении войск Даву к Смоленску[869].