Парень, которого заставили везти ее в Москву, сперва казался довольно неразговорчивым. Но уже ближе к городской черте он неожиданно начал сплетничать про своих хозяев, хотя Дуня никак его на это не вызывала. Прежде всего он осведомился, давно ли девушка знает хозяйку дома. Когда та ответила, что очень давно, он пустился в подробности. В частности, сообщил, что это, конечно, не его дело, но беременные женщины так не пьют, так что либо та не беременна, либо плюнула на себя и на ребенка.

– Она давно пьет? – без особого интереса спросила Дуня.

– Да уж недели две не просыхает, – отзывчиво ответил тот. – А я тут работаю с начала весны. Раньше такого не было. А в последние несколько дней она вообще как с цепи сорвалась! Я прямо такого не помню, чтобы беременная женщина столько выпивала. Правда, она и есть стала вдвое больше. Таскает к себе в спальню наверх целые подносы с едой…

– Вот как. – Дуня про себя прикинула и поняла, что все сходится.

Ольга стала прикладываться к бутылке через пару дней после смерти Лени… Она подумала, что парень слишком болтлив. Либо хозяева не нагнали на него страху, либо он просто не может удержаться. Сейчас плотник пустился в подробности внутреннего убранства дома – там он тоже успел поработать. Но девушка больше его не слушала. Она опять считала в уме: «Сегодня десятое, она пьет две недели… Значит, начала числа двадцать шестого… А когда его хоронили? Двадцать девятого. Как узнала о похоронах, так и запила… А… когда же она о них узнала?»

Ей вспомнился раздраженный голос Константина, который чуть не с пеной на губах доказывал, что не собирался скрывать от своей супруги весть о похоронах. Как же он заявил? Что у нее было время подумать, поскольку он сообщил ей о звонке сразу же… А похороны были назначены на другой день.

«Значит, она узнала все двадцать восьмого, ближе к вечеру, – определила наконец Дуня. – А пить начала раньше? Или этот плотник попросту путает, округляет цифры?»

Она перебила его, бесцеремонно оборвав интересный рассказ о том, что с его личной подачи был полностью изменен дизайн хозяйского кабинета, и так удачно все получилось, что хозяин просто на него молится…

– Извини, когда она стала пить? Можешь точно вспомнить?

Парень оторопел:

– Что? Да я же говорю – пару недель назад.

– А число? Число?

Он нахмурился:

– Что – важно?

Надо было отдать ему должное – едва почуяв, что разговор коснулся важной темы, парень сразу стал менее разговорчивым. Дуне пришлось заявить, что она просто переживает за подругу и хочет знать, какое событие так вывело ее из равновесия. Парень наконец согласился, что какое-то событие, конечно, было. Так просто, ни с радости, ни с горя, человек пить не начинает. Если он не конченный алкаш, конечно.

– Ну так что случилось? – не отставала от него Дуня. – Может, ей кто-то позвонил, что-то сказал? Ты же там живешь – это, может, было при тебе?

Парень осторожно ответил, что пить она стала не при нем. И вообще, хозяйка всегда старается делать это в одиночку – хозяин даже еще не знает, пустые бутылки ни разу не попались ему на глаза. Ольга умудряется очень ловко их припрятывать и потом собственноручно выносит в мусорный бак на улице.

– А узнает – закатит скандал! Он этого ребенка ждал!

– А она?

– Откуда мне знать? Может, и нет.

Дуня настаивала на том, чтобы он вспомнил точное число или, во всяком случае, толчок, который заставил Ольгу взяться за бутылку. Но безуспешно – парень все больше замыкался и в конце концов заявил, что дорогу он знает плохо и вообще, лучше бы она взяла карту и помогала ему, а то они никогда не доедут.

Дуня послушалась. Девушка поняла, что он теперь, даже если что и вспомнит, говорить не будет. «Я его напугала, дурака, – зло подумала она, разворачивая дорожную карту и стараясь отыскать нужный сектор. – И сама-то хороша… Нельзя было так в него вцепляться, сразу испугался. Нужно было это сделать в более шутливом тоне. Но, черт возьми! Получается, что она начала пить или прямо накануне похорон, когда о них узнала… Или чуть раньше. А почему она могла начать пить раньше? Леня умер двадцать четвертого. А на другой день она уже могла знать об этом. Кто-то ей сообщил. Кто-то из наших – хотя никто и не признается. Вот и причина. Еще одна причина… Но кто же это?»

Во всяком случае, это была не та девушка, от которой она узнала адрес Ольги. Когда Дуня разговаривала с ней по телефону, то между делом поинтересовалась – не сообщала ли та старой знакомой о похоронах? Оказалось, что нет. Девушка даже стала извиняться, что не сделала этого. Но у нее была объективная причина – она сомневалась, придет ли туда Ольга. Так стоит ли ее тревожить?

«И все скажут то же самое – даже те, у кого уж точно был ее новый адрес, – подумала Дуня. – Будут говорить, что она все равно бы не пришла. Но кто-то же все-таки держит ее в курсе всего, что с нами происходит. И мне даже показалось… Мне показалось, что не так уж она удивилась, когда сегодня увидела меня. Не могу сказать, что Ольга меня ждала… Но и не очень удивилась».

Когда парень наконец остановил машину на указанной улице, Дуня горячо его поблагодарила и даже сделала вид, что хочет что-то ему заплатить. Тот удивился:

– Да ты что, мне же хозяин велел тебя отвезти! Он и заплатит, при расчете…

– Ну спасибо… – Она заглянула в раскрытую сумку и быстро, не давая ему опомниться, сунула под нос фотографию: – Посмотри, этот парень у вас часто бывает? Вот этот, в центре!

Она указывала на Василия Врача. Плотник вгляделся и заявил, что в этот дом ездит много народу, так что даже если тот парень бывал у хозяев – где тут запомнишь…

* * *

А «тот парень» так и не отозвался. Дуня долго звала его, стоя перед сломанной чердачной лестницей. Девушка вздохнула и посмотрела на часы. Она с трудом переводила дыхание. На этот раз подъем на седьмой этаж дался ей еще сложнее, хотя теперь она знала, на что идет. Лестница показалась еще более темной и вонючей. Шмыгнувший под ногами кот напугал ее до сердцебиения. А замкнутый дворик-колодец, на который она полюбовалась из окна, забравшись повыше, пугал не меньше, чем в первый раз.

Войдя во двор, Дуня обследовала все стены, стараясь найти какой-нибудь выход в тот дворик. Но так и не отыскала. Ее предположения были верны – туда невозможно было попасть. Никак – разве что через какое-нибудь окно первого этажа. Она прокляла про себя архитектора, в чьей безумной голове родился такой проект. «Впрочем, он, видно, больше заботился о том, как будет выглядеть этот домище с улицы… А что касается удобства жильцов – он об этом не думал. Что ж, задача выполнена, внешне все смотрится очень даже неплохо – этакий серый гигант, вроде слона…»

В квартиру, где жили Врачи, она звонить не стала. Девушка не без оснований рассчитывала, что ей будет оказан не слишком теплый прием. Единственное, на что она могла решиться, – это навестить Анну Петровну. Но прежде всего она поднялась к чердаку.