Очередной залп снайперских пуль разрезал воздух вокруг Наташи, она пригнулась и прижалась к полу.

А затем встала над стальной поверхностью О.П.У.С.а.

Иван Сомодоров смотрел на нее. Они остались один на один. Как было в самом начале.

Наташа Романофф и Иван Сомодоров.

Наташа заметила, что снайперы перестали стрелять.

Он запретил им целиться в меня. Почему?

Хочет лично оказать мне последнюю почесть?

Она пожала плечами.

– Я здесь, чтобы убить тебя, Иван. Время пришло.

– Знаю, что ты так думаешь, – ответил он. – Я ждал тебя, моя Наташка.

– Не знаю, почему все сложилось именно так, – сказала Наташа. – Но так уж вышло.

– Несколько философский вопрос, – сказал Иван. – Но, боюсь, это уже неважно. Я рад, что ты здесь и сможешь увидеть все собственными глазами. Скоро все кусочки головоломки встанут на свои места, и родится новое движение. Грядет великое возрождение того, что мы утратили. «Красный отдел» во всем своем великолепии. Империя, объединяющая людей, величайший союз, какого мир еще не видел.

– Брось, Иван. Все это звучит так, будто ты уже проиграл. Давай просто покончим с этим.

Он улыбнулся, но улыбка скорее напоминала дикий звериный оскал.

– Сегодня? Когда луна в небе похожа на вареник?

– Не знаю, я не обратила внимания, потому что мне было все равно.

– Нет, не все равно. Тебе никогда не бывает все равно. Это твоя величайшая слабость и твой самый страшный секрет.

– Заткнись, Иван.

– Ты не задумывалась, почему оказалась такой уязвимой для О.П.У.С.а? Все эти милые маленькие ниточки, которые тянутся во всех направлениях, но не могут соединиться ни с кем – хоть с кем-нибудь. – Посмеиваясь, он достал сигарету.

«Беломорканал».

Твоя последняя, – подумала Наташа.

Он зажег сигарету и затянулся.

– Ты так хорошо вписалась в американскую жизнь, птенчик.

– В этот липкий комок слизи? – сказала Наташа. – Еще как.

Она нацелила на него оружие.

Давай.

Наташа услышала, как еще один отряд снайперов просочился через дверь и занял боевую позицию по периметру зала.

Запасной план Ивана.

Она прислушалась к шагам.

Их было много – слишком много, и ей это не понравилось.

Он готовился к этому. Ждал нас.

Она слушала.

На десять часов. На три. На пять.

Ей даже не нужно было оборачиваться. Боевая математика была здесь бессильна.

Но даже при таких условиях она не могла заставить себя опустить оружие.

Иван поднял руку.

– Нет необходимости, – сказал он кому-то через плечо. – Она этого не сделает. Не сможет. – Он снова посмотрел на Наташу. – Никогда не могла.

– Вижу, ты в себе уверен, – сказала Наташа. – Для человека, который у меня на мушке.

– Конечно. Мне лучше знать. – Он указал на ее левую руку и обнажил в улыбке свои кривые зубы. – Ведь это я перерезал тебе крылышки.

Наташа приготовилась стрелять.

– Луна на небе еще не та, моя Наташка. И нам с тобой еще многое нужно закончить. Я знал, что ты вернешься ко мне. Иначе зачем мне было создавать все это, если не для тебя?

– Потому что ты клинический психопат, товарищ?

Он подошел к ней ближе.

– Потому что это твоя миссия, птенчик. Быть здесь, сейчас. Ты просто не помнишь. Просто не знаешь. В этой лаборатории находится последний действующий прототип О.П.У.С.а.

– Или бездействующий, – пожала плечами Наташа. – Как ни назови.

– Ты сделала все в точности так, как тебе было велено. Доказала, что система работает. – Иван улыбнулся. – Все прошло по плану Юлии Орловой, единственного советского ученого, сумевшего разгадать загадку квантовой запутанности. – Он показал на прибор в центре комнаты. – Представляю вам О.П.У.С., получивший свое название в честь команды его создателей.

– Избавь меня от подробностей, – сказала Наташа, но Иван был увлечен.

Он показал на резкие буквы, вытисненные по отдельности на стальной табличке. Его палец почти коснулся серебристой «О».

– Видишь? Орлова. Это она. До того, как я превратил ее в отдаленное подобие человека.

Иван передвинул палец к букве «П».

– Это, разумеется, муж Юлии. Анатолий Павлов. Именно он додумался до первого нейрокомпьютерного интерфейса. Я лично убил его.

Отец Авы, – вспомнила Наташа.

Иван показал на «У».

– Петр Усов. Был всего лишь представителем администрации «Красного отдела», но именно благодаря ему наша лаборатория продолжала работать еще долго после того, как закрылись остальные. В итоге для него все тоже закончилось плачевно. Его нашли плавающим в водонапорной башне: слишком многого просил.

Пожав плечами, Иван перешел к последней букве.

– И вот мы плавно перешли к вашему покорному слуге. – Он улыбнулся. – Иван Сомодоров, старый боевой пес. Защитник человечества. Патриот «Красного отдела». Старый друг Романофф, живых и мертвых.

– Который забирает все у всех и называет это наукой, – будничным тоном добавила Наташа.

– Не наукой. Прогрессом. Новый день всегда наступает, что бы мы ни делали. Это выше наших с тобой сил, Наташка.

– Орлова, Павлов, Усов, Сомодоров? Что это, стихи? – Она махнула дулом пистолета в сторону его лица. – Написанные на ритм Авиной ДНК?

– Проявление бунтарства заблудшего ребенка в минуту наставления, – вздохнул Иван. – Неважно. Ты справилась со своей работой, и я тобой доволен. Ты вернулась ко мне, старик гордится тобой.

– Напрасно. – Наташин голос не выражал никаких эмоций.

Иван шагнул к ней и накрыл дуло ее пистолета ладонью.

– Меня не обманешь. Ты навсегда останешься одной из девочек Ивана. – Он мягко оттолкнул от себя дуло. – Прошло много лет, но ты ждала все это время, и я тронут.

– Я еще не закончила, – сказала Наташа. – Осталось еще одно дело. Это тоже касается девочек Ивана.

Иван поднял бровь. Не отводя взгляда от его холодных глаз, Наташа продолжала:

– Можно сказать, все девочки Ивана ждали этого много лет, а не я одна.

– Да?

– Да.

Прежде чем он успел ответить, Наташа спустила курок.

Хрупкий, как стекло.

Пуля пробила ладонь той самой руки, которая приковывала Наташу к батарее в течение многих долгих зимних ночей.