— Боюсь, долго он так не проживет, — осторожно сказала я.

— Именно. И поэтому же, скорее всего, они никогда не женятся, — добавил Эрвин. — Даже и на сестрах-близнецах. Просто потому, что никакая женщина не станет им ближе друг друга. Конечно, — добавил он справедливости ради, — жениться-то они могут, но супруги будут видеть их раз в неделю, если не реже. И не факт, что одного и того же — братья те еще затейники…

— Значит, это действительно Вернер вытащил Кристиана, — произнесла я, подумав. — А вот почему тебе достался именно Вернер, а не тот же Герхард и не другие братья?

— Сам не знаю, — пожал он плечами. — Наверно, потому, что именно близнецы с самого раннего моего детства учили меня плохому. С ними было весело, а невзгоды забывались сами собой… Ну а Герхард всегда мне помогал и утешал, у нас же с ним похожая судьба, но… он слишком правильный и серьезный, — усмехнулся Эрвин, — и большой близости с ним я никогда не испытывал. Даже с Мартином мы были ближе, хотя в свое время он меня ненавидел… Андреас — тот же Герхард, только старше и еще серьезнее. Ну а Дитрих, Вальтер и Манфред всегда тянулись к нему, как я — к Клаусу и близнецам. Может, поэтому так вышло?

— Возможно, — согласилась я. — Ну что ж… Осталось придумать, как дозваться прочих братьев! Вам нужно вспомнить что-то еще. Боюсь, попытка будет только одна, и если все не решится на переломе года…

Я замолчала, а Эрвин спросил:

— Ты уверена?

— Я так чувствую, — ответила я после долгой паузы, а Эрвин не стал уточнять. Он доверял мне так, что порою это пугало…

* * *

На время воцарился мир, но чувствовалось, что это затишье перед очередной, на сей раз самой опасной бурей, какие нам только доводилось пережить.

Селеста ни на шаг не отпускала от себя Герхарда, близнецам вполне хватало общества друг друга, а Эрвину — моего. Так мы и коротали дни, разве что братья выезжали на охоту да проверить, как обстоят дела с дорогами.

Дороги подсохли, но засеки никуда не делись: шиповник и ежевичник по-прежнему увивали поваленные деревья, стлался по земле дикий виноград, ловя непрошеных гостей за ноги, непроходимой стеной вставали густые ели, можжевельник и сосны с иглами длиной в ладонь — прежде я таких никогда не видела.

— Вот так дела, — сказала ведьма, когда я навестила ее на дне морском, — не ожидала, что тебе удастся вытащить еще хоть одного, но, видно, королевская кровь слышит, когда ее зовет родня… А вы с Эрвином были вдвоем, и вы давно уже больше, чем просто муж и жена.

— О чем это ты?

— Такое случается, пусть и нечасто, — ответила она после долгой паузы, и даже ручные мурены не решились побеспокоить ведьму в ее задумчивости, что уж говорить обо мне! — Ты сама рассказывала мне о близнецах. Вот и вы с мужем, пусть и родились в разное время… да что там! Ты и не человек вовсе! А все же сошлись вы, как две половинки целого. Я ошиблась тогда, — добавила она. — Никто иной из братьев не подошел бы тебе, ни Клаус, ни Герхард, только Эрвин.

— Ты говорила, что именно ему досталось больше прочих, хоть он и младший, — напомнила я.

— Да, такое случается, — кивнула она. — Недаром сложено столько сказок о младших сыновьях и дочерях…

— Но что делать дальше, тетя? — спросила я. — Снова подниматься на маяк? Сдается мне, фея не позволит этого сделать…

— И мне так кажется, — кивнула ведьма и глубоко задумалась. — А еще, рыбка ты моя, есть у меня чувство, будто на земле тебе с феей не совладать. Земля для тебя все же чужая, не родная, и пускай, ты говоришь, тебе помогают деревья, этого мало.

— А заманить фею в море не выйдет, — покачала я головой, — ты ведь сама говорила, что они сторонятся соленой воды!

— Не выйдет заманить, — серьезно сказала она, — значит, придется затащить. Подальше от берега, да… А уж как ты это сделаешь — вопрос другой. Поразмысли, пока еще есть время!

Мне ничего не шло на ум. Даже если фея появится во плоти, даже если мне хватит сил выйти с ней один на один, как схватить и удержать ту, что способна уйти, как вода сквозь пальцы?

Взгляд мой упал на толстую циновку, которую плела ведьма, совсем как Анна, чтобы не тратить времени понапрасну во время беседы, и я задумчиво сказала:

— Знаешь, тетя, кажется, мне придется немного проредить твои полипы.

— Вот как? — подняла она густые брови. — Что ж… От них не убудет. Делай, что считаешь нужным, тебя они не тронут.

Я кивнула и выбралась из пещеры, обнажая кинжал. Мне нужны были самые молодые, самые цепкие и сильные… На ведьмину пещеру никто не покушается, обойдется зимой без этой защиты, а мне пригодятся ловчие плети…

Наверно, Эрвин страшно перепугался, когда увидел меня за рукоделием. Должно быть, он готовился заново пережить тот кошмар, когда они с братьями вернулись домой и обнаружили сестру за бесконечной работой, безмолвную и сосредоточенную.

— Марлин… — шепотом произнес он и коснулся моего плеча так, будто боялся — я вот-вот исчезну. — Что ты делаешь?

— Не видишь разве — плету сеть, — отозвалась я и кивнула на ворох морской травы, жесткой и прочной, а еще крапивы — тоже жесткой по осени, но еще не растратившей своей силы. — Если хочешь, можешь помочь теребить волокно. Сплести, как нужно, ты все равно не сумеешь, это наши секреты.

— Я думаю, — сказал Эрвин, взвесив на руке пучок травы, — ничья помощь не будет лишней. И если ты скажешь, что задумала…

Я только покачала головой:

— Будто ты не догадался сам.

— Кажется, догадался, — ответил он, и взгляд его сделался колючим. — А раз так, то нечего медлить…

Вот так и вышло, что всеми вечерами, а то и днями напролет мы просиживали на большой кухне, то разминая жесткие стебли (тут помогали мужчины, хотя близнецы и возмущались, что не родились для женской работы), то свивая грубые нити (здесь не было равных старой Берте и Мари), то выплетая сеть. Это уж было моей заботой — даже Берта не знала русалочьих узлов и узоров и только диву давалась, глядя на мою работу. А я следила за тем, как вплетается в простой вроде бы узор нить из моих с Селестой волос, ею спряденная, — для прочности, — а еще тонкая золотая струна с моей руки, из-под самой кожи…

— Уже скоро, — сказала я деревьям, когда сеть была готова, и я отнесла ее на побережье, спрятав на мелководье под камнем. Так было нужно, иначе травяные волокна живо бы высохли и сделались ломкими на воздухе, вдобавок нужно было проделать с сетью кое-что еще. — Час близок.

— Если боишься не справиться, лучше и не берись за дело, — проскрипел дуб.

— Не слушай его! — тут же вспылила яблоня. — Коли рассуждать, как этот твердолобый, так нужно вовсе с места не двигаться, вот как мы… И даже не цвести и не плодоносить — что проку-то, все едино помрем рано или поздно, так или иначе!

— Нет уж, умирать я не собираюсь, — усмехнулась я, — но мне что, я всегда могу уйти на дно морское, куда фее нет ходу! Правда, если и море замерзнет, как в том мире, не долго мне придется наслаждаться вольными волнами… А потому, деревья-защитники, мне потребуется ваша помощь. Знаю, вы подняли всю окрестную растительность на защиту этого края, знаю, как удерживали врага, но… Теперь уже осень.