— Иногда чем больше стараешься угодить, тем хуже.

Графиня посмотрела на него с серьезным выражением лица.

— Да, — сказала она удивленно. — Все именно так, как вы говорите. Откуда вы знаете так много о браке?

Вир печально усмехнулся:

— Я женат уже десять лет.

— И ваш брак тоже несчастливый?

— Мой брак подошел к концу, — сказал Вир, впервые объявив об этом как о свершившемся факте.

— Извините.

— Я тоже прошу прощения, но иногда приходится сталкиваться с ситуацией, в которой ничего нельзя изменить, если один из супругов не сделает решительного шага.

— Вы хотите… развестись? — Графиня с трудом произнесла последнее слово.

— Да, я собираюсь развестись, — твердо сказал Вир. — Это будет первый развод в нашем роду, уходящем корнями к Вильгельму Завоевателю, но не первый расторгнутый брак. Это происходило почти в каждом поколении.

— А неизбежный скандал?

— Скандал будет занимать публику всего несколько дней, и вскоре о нем забудут.

Графиня несмело улыбнулась:

— Вам легко говорить. Вы мужчина.

Наступила долгая тишина. Солнце уже поднялось над горизонтом, окрасив море в теплые нефритовые и аквамариновые тона. Вир Уинтертон успел о многом поразмыслить.

До тех пор пока он безрассудно не признался Нэнси в любви, Вир никогда не действовал импульсивно. Он был хладнокровен, рассудителен и практичен. Оглядываясь назад, он ясно понял, что слепое увлечение Нэнси было всего лишь следствием той страсти, той мечты, которая преследовала его в юношеские годы. Нэнси поняла это первой, как и многое другое. Бессонными ночами Вир думал о Клариссе. Когда она сказала ему в тот день в Молсворсе, что не может больше выполнять свои супружеские обязанности, единственным его желанием было как-то защитить ее. Во-первых, потому что он все еще любил ее, а во-вторых, потому что был верен ей, хотя любовь, если ее не пестовать, в конце концов сходит на нет и исчезает.

Так и случилось. Со временем его чувства притупились и пропали. Вир был слишком брезглив, чтобы продолжать бессмысленную связь, и, как герцог Мелдон, не мог позволить себе искать удовлетворения на стороне, по-прежнему оставаясь в браке. Нэнси, сама того не подозревая, разбудила в нем дремлющие чувства.

Нэнси была права относительно Клариссы. Развод освободит ее. В финансовом отношении она тоже не пострадает, и ей не надо будет даже ради приличия появляться дважды в год в Молсворсе и публично сопровождать его в поездках в Аскот или Каус.

Нэнси пробудила в нем те давние желания, которые он тщательно подавлял. Сидя рядом с маленькой графиней, он испытал такие чувства, которых давно уже не испытывал: нежность и стремление защитить молодую женщину. После неудачи с Нэнси Вир ужасно тосковал и страдал. Сейчас он твердо знал, что с этим покончено, и им овладели совсем иные эмоции — более глубокие, сильные и яркие.

— Вы очень несчастны? — спросил он, и когда его глаза встретились с полными слез глазами графини, Вир Уинтертон понял, что его будущее определилось. Запари бросил своих двух юных жен до того, как познакомился с третьей. Первая покончила с собой, вторая тоже умерла преждевременной смертью, злоупотребляя алкоголем и наркотиками. Но третья должна стать герцогиней Мелдон. — Пойдемте, — заботливо предложил Вир, и когда она встала, он естественным движением обнял ее за плечи.

Не надо спешить. Пока было достаточно того, что она не отшатнулась от него. До Вира доходили слухи, что Запари уже надоела его молодая жена. Если это так, может быть, все удастся уладить миром, и они договорятся как мужчина с мужчиной. Запари был довольно знатен, но Вир сомневался, что его состояние так велико, как хотелось бы графу. Существенная добавка могла бы склонить его предоставить свободу третьей жене, раз уж он мог так безжалостно бросить двух предыдущих.

* * *

Тем же утром, но попозже, Нэнси начала свой первый рабочий день в качестве директрисы отеля с того, что провела полчаса, беседуя с сеньорой Энрикес, а затем обсудила важнейшие дела с главным шеф-поваром и Вильерсом. Рамон, дождавшись удобного случая, направился обманчиво ленивой походкой к номеру, где прятался сенатор Джек Камерон.

Джек, как и Мария, провел бессонную ночь. Он не ошибся, предположив, что Сайри привезет все необходимое, чтобы привести Нэнси в полубессознательное состояние и потихоньку вывезти из отеля. Они обсудили все свои действия до мельчайших деталей. Если Нэнси заподозрит, что муж и его любовница усыпили ее и похитили, то отыщет ли Санфорд Нэнси или нет, уже не будет иметь никакого значения. Нэнси никогда не станет его женой. Очень важно, чтобы она поверила в то, что заболела, а когда к ней вновь вернется сознание, чтобы она не могла вспомнить о принудительной инъекции. Их план действий был довольно простым. У Нэнси была привычка пить на ночь кофе по-ирландски. Мария готовила его, и Нэнси по заведенному порядку как в Хайяннисе, так и в Вашингтоне выпивала чашечку и лежала в постели с книгой, пока не засыпала. Свежие сливки, которые требовались для приготовления кофе, всегда хранились в холодильнике вместе с шампанским и апельсиновым соком. Сайри должна пойти в Гарден-свит, чтобы извиниться перед Нэнси. Внезапно она почувствует слабость и попросит стакан воды. Затем впрыснет морфий в сливки. В эту ночь Нэнси не придется читать в ожидании сна. Через несколько минут она лишится сознания.

Ночью Джек сможет без труда незаметно подобраться ко входу в номер Нэнси в тот час, когда она обходит отель, проверяя пожарную безопасность, и когда нет ни ее, ни Марии. Он и Сайри наденут белые халаты, которые она утащила из бельевой комнаты для прислуги, и две медицинские маски, которые хранятся в походном медицинском наборе Джека. Если во время инъекции Нэнси на какое-то мгновение очнется, все, что она сможет увидеть и запомнить, это лица в масках и фигуры врача и медсестры. Камердинеру Джека дано указание пойти к шоферу и ждать, чтобы отвезти заболевшую миссис Камерон на пристань и доставить ее на борт «Аквитании», которая должна отчалить спустя несколько часов. Джек рисковал тем, что Санфорд мог обнаружить отсутствие Нэнси до отплытия корабля.

— Даже лучше, — сказал он с мрачным удовлетворением, — что здоровье Нэнси не совсем в порядке. Помнишь тот обморок в «Метрополитен-опера» и ее слабость в последние месяцы?

— Но сейчас она не чувствует себя утомленной, — холодно возразила Сайри.

Джек не слушал ее.

— Я сам поговорю с Лорримером. Может быть, будет полезно узнать, какой диагноз он поставил. Доктор настойчиво пытался связаться со мной несколько недель назад.

— Разве ты еще не разговаривал с ним? Неудивительно, что он постоянно звонит и завалил нас письмами.

— У меня были более важные дела, и я не мог тратить время на обсуждение здоровья Нэнси. А сейчас тебе пора заняться своим делом.

Он крепко обнял ее, восхищаясь хорошеньким личиком и блестящим женским умом, скрывавшимся за широко поставленными, холодными глазами. Ее брови были выщипаны в стиле Марлен Дитрих, на один глаз опускалась густая прядь волос. Хорошо, что у него есть Сайри Гизон. Она поняла, о чем он подумал, и ее губы тронула легкая улыбка. Это не Джек Камерон нашел ее, а она его. Она использовала его в своих целях и будет продолжать использовать. Сайри высвободилась из его объятий, разгладив довольно короткую юбку строгого покроя, и вышла из номера, отправившись к своей жертве с приготовленным в сумочке морфием.