— Конечно, товарищ Джу, с огромной радостью! — пылко заверил ее я.

— Тогда с понедельника выходите на новое место, — подытожила моя новая непосредственная начальница.

Блин, как-то даже слишком шоколадно… Похоже, душу все-таки на каком-то этапе потребуют. Другой вопрос: на кой она, моя грешная душа, сдалась Джу Мун Хи?

Ну или положение начальницы Управления в Пэктусан совсем уж аховое — и за первого же потенциально верного — и при том, не станем уж скромничать, дельного — человека она хватается обеими руками…

Ладно, разберемся. Пока я в любом случае в огромном выигрыше! Даже немного жаль, что карьера в северокорейском концерне, пусть и самая головокружительная, не входит в число моих жизненных приоритетов…

Здесь нам принесли наш заказ, и за столиком вступило в силу негласное правило товарища Джу насчет мертвой тишины во время еды.

32. Донджю

Под загадочным псевдонимом «африкано» скрывался самый обыкновенный кофе американо — и довольно неплохой, если, конечно, так вообще можно сказать о разбавленном эспрессо.

Пеперони поварам тоже удалась — в том смысле, что практически ничем не отличалась от своих сестер в Москве, в Сеуле или в Нью-Йорке. За Рим или там Венецию не скажу, как-то так вышло, что, будучи в Италии, местной пиццы я так ни разу и не отведал — просто не сложилось.

Поесть в тишине у нас, правда, не получилось — едва мы приступили, как послышалась музыка, и по этажу разнесся приятный женский голосок: одна из сотрудниц ресторанчика подошла к установке караоке в углу зала, взяла в руки микрофон и запела. Мелодия была живенькой, но текст ни разу не попсовым — что-то о величии Родины и обреченных на неудачу происках подлых врагов.

Когда песня закончилась, к караоке направился кто-то из посетителей, коротко переговорил с сотрудницей, получил от нее микрофон — и вдохновенно исполнил что-то не менее патриотичное. С музыкальной точки зрения — тоже вполне прилично, кстати.

Следующему желающему усладить наш слух своим вокальным искусством распорядительница караоке по какой-то причине отказала — и снова взялась за микрофон сама.

— Онни, а можно я тоже попрошусь? — указав глазами на певицу, спросила в какой-то момент у старшей сестры Хи Рен.

Джу Мун Хи как раз отставила от себя опустевшую кофейную чашку, со своей кимчи-пиццей ей удалось разделаться еще раньше, так что табу на разговоры за столом, видимо, можно было считать снятым.

— Ну, попросись, — кивнула она — без особого, однако, энтузиазма.

— Спасибо! — девочка тут же радостно подорвалась со своего места.

Правда, пока она решалась обратиться к онни, у караоке уже образовалась небольшая очередь. Всего из пары человек, но все же школьнице пришлось подождать — видимо, волшебного слова, которым товарищ Джу открыла нам экспресс-проход в пиццерию, Хи Рен не знала. Ну или здесь та магия не работала.

— Товарищ Чон, оставлю вас на несколько минут, — проговорила между тем Джу Мун Хи — и направилась в сторону висэнъсиль, то есть «комнаты гигиены».

Когда же она вернулась — очередь Хи Рен петь к этому времени так еще и не подошла — со своего места поднялся уже я:

— С вашего позволения, товарищ Джу — тоже ненадолго отлучусь…

Все-таки пицца — пища достаточно тяжелая, особенно — для корейского желудка…

Уже на выходе из туалета меня вдруг окликнули:

— Простите, товарищ, вы случайно не Чон Сун Бок?

Я обернулся: ко мне обращался плотный мужчина лет пятидесяти в добротном, несколько я бы даже сказал вычурном костюме-тройке — в общем-то, типичный здешний посетитель.

— Вы даже не представляете, товарищ, насколько случайно я Чон Сун Бок… — буркнул я себе под нос.

— Что? — не расслышал — ну или закономерно не понял — незнакомец.

— Говорю: да, это я, — любезно улыбнулся я. — А что такое?

— Я видел вашу фотографию в «Нодон синмун», — вместо ответа пояснил мой собеседник. — Как раз начал вас разыскивать… — он замялся.

— И чем же вызван этот ваш ко мне интерес? — подозрительно прищурился я.

— Меня зовут Ли Хо Сок, — представился тут «костюм-тройка». — Мой сын, Ли Джин Хо — тот самый неаккуратный мотоциклист, что попал в аварию в позапрошлую субботу…

— А-а… — понимающе кивнул я.

— Нет таких слов, которые могли бы выразить мою вам признательность, товарищ Чон! — продолжил Ли Хо Сок — похоже, с едва сдерживаемой горячностью. — В тот несчастный день вы дважды спасли моего сына!

— Дважды? — переспросил я.

— Сперва не дали ему стать убийцей, пусть и невольным — а затем и вовсе способствовали оправданию за аварию, рассказав в полиции про тот злополучный грузовик. Водителя уже нашли — и он признался, что специально подрезал мотоцикл моего сына!

— Даже так? — скептически приподнял я брови.

Внезапный маневр грузовика выглядел действительно странно, но чтобы прям вот специально… Интересно, чего больше в таком признании — чистой правды или, скажем так, специфического полицейского усердия?

— Там долгая история, — развел тем временем руками мой собеседник. — Джин Хо, в общем-то, и ни при чем — подведя его под аварию, хотели добраться до меня. Благодаря вам — не вышло… Но сейчас, боюсь, не время подробно об этом рассказывать: вижу, вас ждут, — словно одернув самого себя, кивнул он в направлении нашего с Джу Мун Хи и Хи Рен столика.

Я бросил взгляд в ту сторону: девочка еще не вернулась от караоке, а вот ее онни смотрела как раз на нас с Ли Хо Соком — внимательно и будто бы хмуро. Впрочем, это было достаточно типичное выражение ее лица.

— Вот, возьмите, — в пальцах у «костюма-тройки» тем временем появился картонный прямоугольник визитки. — По любому из этих трех