— Тогда поспешите! — она протянула мне руку, ухватившись за которую, я сперва кое-как сел, а затем и встал на ноги. — Берите Хи Рен и идите вперед, к набережной! — распорядилась между тем моя собеседница. — Я вас догоню!

Девочка, которая, как оказалась, с ошалевшим видом топталась сейчас прямо у меня за спиной, тут же обеими руками вцепилась мне в правую кисть — немилосердно сжав сломанный мизинец. Если бы не остатки «холма Мансу» на плечах, я бы, наверное, вскрикнул — а так в груди словно пробка встала, и я лишь зубами заскрежетал, пытаясь вывернуть ладонь в безопасное положение. Получилось.

— Идите! — властно повторила товарищ Джу.

Я все еще медлил, но Хи Рен потянул меня за руку — и, чтобы в очередной раз спасти мизинец, мне пришлось сдвинуться с места. Ну, мы и пошли.

Удалившись на несколько шагов, я оглянулся на Джу Мун Хи: та деловито — и, сказал бы, умело — обшаривала «серых».

А вот когда еще через пару-тройку десятков шагов сзади вдруг донеслись два характерных хлопка — почти подряд — оборачиваться я уже не стал.

— Шарики наши лопнули… — потерянно пробормотала моя юная спутница.

Я, кстати, абсолютно не помнил, как и когда выпустил из рук красный. И, признаться, вовсе не был сейчас уверен, что именно он издал на прощанье один из раздавшихся за нашими спинами хлестких звуков. И что виновником второго стал синий шарик.

Впрочем, это могло быть даже эхо грозового разряда — если, конечно, очень сильно захотеть увериться в чем-то подобном: уже в следующий миг небеса над нами с Хи Рен разверзлись, и хлынуло, как из ведра.

34. Гроза над Пхеньяном

Белые молнии, казалось, лупили прямо в реку перед нами. Громовые раскаты рвали барабанные перепонки. А еще вокруг похолодало — резко и очень заметно.

Еще в переулке я снял пиджак и набросил его Хи Рен на макушку и на плечи — на манер этакого плаща с капюшоном. Но хоть как-то уберечь от хлещущего ливня это ее могло едва ли. Сам я в считанные секунды промок до нитки, моя юная спутница, думаю, тоже — несмотря ни на какие импровизированные накидки.

Уже выйдя на пустынную набережную, мы с девочкой попытались укрыться под каким-то деревом, но от всепроникающего дождя не спасала и его широкая крона.

Впрочем, долго себя ждать Джу Мун Хи нас не заставила — появилась она из переулка уже через минуту-другую. Хи Рен дернулась было навстречу онни, но резким жестом та велела ей оставаться на месте. Сама же быстрым шагом подошла к ограждению набережной, достала что-то из сумочки — и швырнула в речную воду. Два замаха — два предмета. В темноте, да на расстоянии, разглядеть что-то мне было сложновато, но это вполне могли оказаться, например, небольшой пистолет и — отдельно — глушитель к нему.

Почему-то многие считают — видимо, благодаря Голливуду — что глушитель способен превратить грохот выстрела в едва различимый на слух щелчок. На самом деле, для подавляющего большинства моделей это далеко не так. И, к слову, звук, похожий на хлопок лопнувшего воздушного шарика — был бы еще очень, очень хорошим результатом…

Между тем, товарищ Джу подошла наконец к нам. Остановилась в задумчивости. Затем достала телефон. Судя по всему, проверила входящие сообщения и, похоже, не обнаружив того, что искала, кому-то набрала.

На том конце не ответили. Тогда она сделала еще два или три вызова — но с тем же нулевым результатом.

— Онни, поехали домой… — не выдержав, в какой-то момент пролепетала Хи Рен.

В насквозь промокшем чосонот она дрожала от холода и, пока Джу Мун Хи деловито избавлялась от улик, а затем колдовала над телефоном, я прижал девочку к себе, силясь хотя бы самую малость согреть. Вышло, думаю, так себе — меня уже и самого слегка колотило.

— Домой нам пока нельзя, — отрешенно ответила тем временем ее онни.

— Ну хоть куда-нибудь! — всхлипнула школьница. — Поехали, пожалуйста!

— Куда⁈ — нервно дернувшись, всплеснула руками товарищ Джу. — Да, нужно где-то отсидеться, — угрюмо проговорила она затем — будто бы не своей тонсен и, уж тем более, не мне. Видимо, просто рассуждая вслух. — Пока мне не ответят… — моя начальница снова ткнула пальцем в кнопку вызова на телефоне — и снова в итоге не дозвонилась. — Или пока не станет ясно, что уже и не ответят… — продолжила вовсе уж удрученным тоном. — Нет, торчать здесь, словно монумент основанию Трудовой партии, тоже, конечно, так себе идея…

Упомянутый ею памятник, если я ничего не путаю, состоял как раз из трех элементов — гигантских поднятых рук, одна из которых сжимала молот, другая — серп, а третья — кисть.

— Но домой к нам они придут в первую очередь — как только поймут, что промахнулись здесь… — закончила между тем Джу Мун Хи.

Хи Рен под моей рукой тряслась уже, как заправский отбойный молоток.

— Прошу прощения, товарищ Джу, — в том числе и поэтому счел нужным подать голос я. — Я, конечно, не очень понимаю, что тут происходит… Но если домой вам возвращаться почему-либо нельзя — а переждать где-то нужно — быть может, поедем все ко мне? Это, конечно, не самый ближний свет, да и квартира у меня не чета вашей, но, по крайней мере, там есть стены и крыша. И печка, чтобы согреться…

— К вам? — с откровенным сомнением переспросила начальница, нахмурившись. — Ну, не знаю… Хотя… — по лицу ее было видно, что она что-то торопливо просчитывает в уме. — Напомните, пожалуйста, где это? — спросила моя собеседница через четверть минуты.

Я назвал адрес.

— Да, едем, — уже не раздумывая, заявила Джу Мун Хи — и решительно шагнула из-под дерева, под которым укрывалась вместе с нами.

— Ближайшая остановка в другой стороне, — попытался я ее удержать свободной рукой