или оскорбили… Вдруг сам Франц снова где‐то напортачил? Он ведь уже извинился тогда за рынок, верно? Может, стоит еще раз?

«Спроси и выясни, что не так!» – мысленно пнул он сам себя.

«Зачем?» – спросил он себя сам тоже.

«Ну… Чтобы помочь? Поддержать?»

«А это зачем?»

«Потому что она тебе нравится? Ты ведь все‐таки любишь, когда с тобой обращаются пожестче».

«Нет, нет, нет! Что ты вообще говоришь такое, чувак?! То есть думаешь!»

Вены на шеи вздулись, немой диалог перерос в настоящую внутреннюю борьбу. Лора все это время смотрела на пыхтящего Франца и, не выдержав, спросила:

– С тобой самим‐то все нормально?

«О нет. Вдруг она мысли читать умеет?!»

«Не умеет. Она русалка, а не…»

«Но вдруг!»

– Да, мэм, – выпалил Франц на одном дыхании. – То есть ничего, мэм.

– «Мэм»? – приподняла Лора одну бровь.

– А, забей. Привычка.

Привычку у Франца выработал отец – каждый раз, когда в детстве ловил его за чтением пинап-журналов, заставлял идти на кухню и целый день прислуживать маме или сестрам, дабы привить уважение к женщинам. Он и не думал, что спустя столько лет этот рефлекс до сих пор жив.

Растерев горло вместе со всеми вставшими в нем словами, которые Франц так и не сказал, он отвернулся и пошел к пустой стене между чучел животных, чтобы как следует побиться о нее головой, но, благо, домой как раз вернулся Джек.

– Да неужели! – воскликнул Франц с ухмылкой, не в силах скрыть свое ехидство, когда тот впервые за десять лет вдруг попросил их всех о помощи. Правда, навернул перед этим по дому несколько кругов, поднялся и спустился, затем поднялся еще раз вместе со шваброй, подмел и все помыл, прежде чем собраться с духом. – Значит, Призрачный базар отменяется? Не для города, но для нас четверых. Мы типа дежурные?

Франц развалился в кресле, оставив Титании ее заросшую тахту, в то время как Лора устроила свое кресло между кофейным столиком и хладным пустым камином, чахнущим без своих заговоренных поленьев, на которые теперь ни у кого не было времени. Джек же продолжал расхаживать по комнате взад-вперед, создавая ветер даже более холодный, чем тот, что за окном. Барбара всюду ползала за ним, но отставала на несколько шагов, будто решила дать Джеку побольше пространства. Он явно нервничал, но оно было понятно: после того что Джек рассказал о Лавандовом Доме, даже Франц поймал себя на мысли, а не стоит ли им бежать отсюда на хрен. Но виду, конечно, не подал, хотя идиотская улыбка с немного торчащими клыками, за которой Франц обычно прятал все, что чувствовал на самом деле, едва не треснула.

– Я не прошу вас допрашивать людей и уж тем более искать Ламмаса и пытаться убить его. Наоборот, будьте предельно осторожны и защищайте в первую очередь себя, а не кого‐то, – сказал им поучительно Джек. – Просто приглядывайте за всеми, и если увидите нечто подозрительное или неладное, то сожмите в руке ведьмин камень и подайте сигнал. Запомните цвета: я сожму – загорит пурпурным, Франц – красным, Лора – голубым, а Титания – зеленым.

Франц медленно моргнул и посмотрел на свою раскрытую ладонь, куда Джек вложил им всем по очереди маленький и черный треугольный камешек, похожий на уголек. Прохладный и гладкий наощупь, с округлыми краями, он замигал тусклым рассеянным светом в такт услышанному, сменяя один цвет на другой по кругу.

– Лора, – обратился к ней Джек, и Франц заметил краем глаза, как та едва не выронила свой камень, крутя его в пальцах. – Ты ведь не против поучаствовать? Это, правда, может быть сложно… М-м… Из-за передвижения…

– Все нормально. Справлюсь.

Лора энтузиазма не высказывала, но и не спорила, сдалась быстро, а это тоже было подозрительно. Франц прищурился, но промолчал. Что же с ней такое?

– Чем ярче будет гореть определенным цветом, тем ближе этот человек, – продолжил инструктировать Джек, пока все распихивали камешки по карманам. – Не телефоны, конечно, но потеряться нам не даст. Хотя эти камни нынче даже дороже стоят. Торговцы накануне базара цены дерут, как незнакомо кто! Я полдня потратил, чтобы их по приемлемой цене найти. Г-хм, так вот. – Джек поднял покатые плечи, будто растягивая ткань рубашки, в которую приоделся, на этот раз нежно-голубую, но тоже с воланами, как и все в его гардеробе. – Раз мое Чувство нынче бесполезно, уповать остается только на глаза. А на Призрачном базаре соберется в три раза больше людей, чем живет в Самайнтауне, поэтому и глаз нужно много. Я просто нутром чую, что Ламмас готовит что‐то! Не просто так ведь еще с десяток трупов из городских моргов пропали вчера.

– Так может стоит предупредить Ральфа? – предложил Франц, тактично не заметив, как на словах о трупах исконно молчаливая и сдержанная Титания вздохнула полной грудью. – Попросить выставить больше полицейских, среди них большинство ведь как раз его медведи… Они сильные ребята.

– Ральф отпадает, – отрезал Джек. – Не спрашивай.

– А остальные жители города? Помнишь, как тридцать лет назад существовал Совет, где каждый желающий мог свой вид представить? Пока все они, правда, не переругались и не залили кварталы кровью… – подхватила Титания, но Джек почти тут же прервал и ее:

– Они просто жители. Может, и не-люди, но, как люди, хотят покоя и безопасности. Что я им скажу? «Защищайте город, потому что сам я не справляюсь?» Многие и так напуганы. Им будет проще уехать, чем против кого‐то выступать. – Франц невольно замычал в знак согласия, смущенно вспомнив о том, что это было и его первой мыслью тоже, когда они спиритический дом обсуждали. – Да и у Ламмаса помощников больше, чем я думал. Возможно, среди горожан они тоже есть. Не хочу, чтобы кто‐то сегодня пострадал. Призрачный базар должен пройти спокойно – вот наша цель, а уже завтра… Завтра будем думать, как нам выпроводить Ламмаса с его свитой из Самайнтауна.

Все кивнули, даже Лора. Карта города в Крепости была лишь одна – та самая, дорожная, какие на автовокзале всем новоприбывшим раздают, – и Джек разложил ее на столе поверх чайной посуды, а затем принялся тыкать пальцем, поясняя, кому какая часть базара достается. Лоре и Титании было поручено следить за самым его сердцем – главным пешеходным мостом и двумя примыкающими к нему половинами площади, где сосредоточие торговцев и шатров. Поскольку Титу в это время года стоило держать подальше от вязовых лесов, уточнил Джек мимоходом, наружную часть Темной половины площади и путь до Старого кладбища на себя возьмет он сам. Францу же оставалась наружная часть половины Светлой с улицами до Пьяного квартала и парка развлечений.

Не считая того, что охватить такую большую территорию им вчетвером еще надо было постараться, план выглядел