– Мы же договаривались, – говорю я, останавливаясь за спиной девушки.

– Не помню, чтобы мы о чём-то договаривались, – отзывается она, продолжая изучать документы.

Мой голос приобретает нотки раздражения.

– Ребекка.

– Джейк, я не твоя собственность, и не тебе решать, чем мне заниматься.

Тут правда на её стороне.

– Где остальные?

– Рози и Гарри ушли прогуляться, Энди и Дэни тоже, Андреа захотела отдохнуть в палатке.

Или не оставаться с тобой, у неё есть причина для неприязни.

– А ты решила работать?

– Я отдыхаю.

– Ты работаешь.

– Я на природе, в моей кружке вино и я пью его у костра.

– Забыла упомянуть документы в руках.

Ребекка откидывает голову назад и смотрит на меня снизу-вверх. Такое чувство, будто что-то не так. Это похоже на зуд под кожей, которого может и вовсе нет, но извилины в голове твердят, что он есть.

Быстро обвожу взглядом черты лица девушки, останавливаясь на губах, которые приоткрыты. Не отказываю себе в касании и улыбаюсь тому, как тёплый свет огня тенями играет на её теле. Провожу ладонью по щеке, и Ребекка тут же отклоняется в сторону. Отлично, теперь она насторожилась и напрягалась, чего я вовсе не хотел. Улавливаю, что она бросает секундный взгляд в сторону палатки и вновь опускает голову, предоставляя лицезреть её макушку. Гребаная Андреа.

Делаю протянутый вздох и обхожу её, заняв складное кресло рядом. Беру в руки документы, чтобы хоть чем-то заняться и отстраниться от непонятного чувства, словно между нами пробежала искра. Секундное мгновение, которое Ребекка тут же потушила, не позволив ей разгореться. Но есть что-то ещё. Я вижу это в её глазах. Уже видел несколько дней назад, когда приехал к ней.

– Что не так?

– Всё в порядке, – не глядя, говорит она.

– Я же знаю, что нет.

Она наконец-то поднимает глаза и смотрит в мои. Ощущение, что я вот-вот добьюсь своего. Но это очередной промах.

– Всё в порядке.

– Ты непробиваемая, – выдыхаю, но тут же нахожу решение.

Сейчас я в прямом смысле буду играть с огнём, к которому подношу документы. Ярость в глазах девушки вспыхивает незамедлительно. Я вижу, как начинает вздыматься и опускаться её грудь, слушаю тяжелое дыхание. В эту самую секунду она ненавидит меня, но чаще всего я делаю всё ради и для неё. Может быть, неправильными методами, но на войне все способы хороши.

– Скажи, что происходит или я брошу в огонь.

Буквально слышу её рычание.

– Ты не посмеешь, – шипит Ребекка, не двигаясь с места. Кажется, она даже не моргает.

– Хочешь проверить? Знаешь же, что могу.

– Джейк!

– Это ради тебя.

– Ради меня заставить делать меня всё заново? У них свадьба через неделю, ты понимаешь, что хочешь сделать?

– Скажи мне!

Она буровит меня взглядом ещё полминуты, после чего говорит.

– Я должна была позвонить маме сегодня.

– И всё? – с открытым недоверием, спрашиваю я. – Как-то слишком просто.

– У неё была терапия, я ждала, когда она придёт в норму.

Не успеваю опомниться, как Ребекка вырывает документы из моих рук и рывком поднимается на ноги, направляясь куда-то в сторону. Не засиживаюсь на месте, спешу следом за ней.

– В чём проблема? Давай доедем до трассы и позвонишь.

– Не надо, – отрезает она, продолжая идти.

– Черт возьми, да остановись ты! – рявкаю, поймав руку и завоевав новую вспышку в глазах девушки.

Заставлю её остановиться силой, иначе не получится, я знаю. Ребекка дёргает руку, но крепче сжимаю запястье.

– Сейчас ты сядешь в машину, и мы доедем до места, где есть связь.

– Что ты за это хочешь?

– Почему я обязательно должен что-то хотеть? Я похож на зверя или ты не видишь во мне хоть что-то человеческое? Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но не делай из меня чудовище.

Отпускаю её руку и возвращаюсь к костру, чтобы забрать ключи, в это минуту на горизонте появляется Андреа. Не тороплюсь заводить с ней беседу и болтать на всевозможные темы, коротко прошу предупредить остальных.

– Скажешь, что мы скоро вернёмся.

Она не успевает ничего сказать в ответ, потому что я тут же направляюсь к машине, замки которой открываю и сразу прыгаю за руль. Ребекка занимает пассажирское сиденье с сомнением на лице. Не понимаю, почему она всегда спрашивает, что я хочу за то или иное действие, как будто за всё требуется расплата. Мне не сложно помочь, если это действительно нужно.

В салоне висит гробовая тишина до тех пор, пока вдали не виднеется дорога. Всё это время удалось наблюдать, как Ребекка сжимает в руках телефон, а в её взгляде читалось открытое нетерпение. Она вновь заглядывает в мобильник, следом за чем говорит:

– Тут есть связь.

Останавливаюсь и девушка пулей вылетает наружу. Не спешу следовать её примеру, оставаясь на месте. Вряд ли она захочет, чтобы я слушал, и мне достаточно той улыбки, которая появляется на её губах, когда она начинает разговаривать. И чем дальше она отходит от машины, тем хуже слышу её, кроме того, напрягаю зрение до максимума. Тьму разбавляет лишь свет фар, которые тоже включил на максимальное расстояние вперёд. Не знаю, за что боюсь, ведь унести её могут разве что светлячки, но они куда-то запропастились. К счастью, Ребекка останавливается и остаётся в поле зрения. Она прижимает рукой мобильник к уху, второй обнимает себя, и я тянусь за толстовкой, обнаружив её в уголке сиденья. Эту же толстовку натягиваю на неё, не соизволив спросить, есть ли необходимость. Знаю, что есть, от высокой травы тянет холодком.

Она говорит по телефону ещё несколько минут, и всё это время на губах Ребекки улыбка, вовсе не та, которую она дарит мне. Эта улыбка тёплая, нежная, радостная. Она настоящая и искренняя.

По возвращению в салон машины, девушка дрожит, но продолжает улыбаться. Она поджимает колени к груди и обнимает их, сверху положив щеку. Её взгляд направлен за стекло, принимаю это за нежелание разговаривать и выезжаю в обратном направлении. Но удивлённо вскидываю брови, когда она начинает сама.

– Я разговариваю с ней каждый день.

– Каждый день?

– Да. Она всегда будет первым человеком, которому я позвоню.

– Почему?

– Потому что она всегда меня поймёт. Она моя мама и мой лучший друг. Никто не знает и не понимает меня лучше неё.

– Она знает всё?

– Да.

– То есть, вообще всё? – ещё раз переспрашиваю, для меня это немного непонятно. Я не звоню родителям ежедневно и уж тем более не делюсь задушевными историями.