был забронирован номер в одном из Постоялых Домов. Если бы Пабло и Анжелина путешествовали по легальным документам, в один номер их бы не заселили. Более того, за одну только такую попытку их скорее всего сдали бы в руки Инквизиции, которые начали бы детально копать – почему это они хотят переночевать в одном номере, тогда как не связаны брачными, или семейными узами? Может, отрицаете Таинство брака? Или откровенно плюете на заповеди Господни? Может имеете еретический уклон? И так далее… Пабло самому не раз приходилось иметь такой разговор с нарушителями святых законов Империи. Вот только, по поддельным документам они муж и жена, потому совместный номер им представили без каких-либо вопросов. Причем возможность быть все время вместе было одним из требований Пабло к Пеллегрини. Сотрудничество сотрудничеством, а выпускать Анжелину из виду инквизитор не собирался. Не заслуживает она такого доверия. Да вообще, никакого.

На данный момент Анжелина сидела на кровати, сосредоточенно стуча пальцами по клавиатуре лэптопа.

– Твой информатор добыл нужную нам информацию? – спросила она, не отрываясь от работы.

– Еще не узнавал. – буркнул Пабло, беря с прикроватного столика пластиковую бутылку воды. Открутив крышку, он сделал несколько глотков воды. В Толедо далеко не мягкий климат, тем не менее сорокоградусная жара, как сейчас в Риме, довольно редкое явление, к которому он не привык. Вот и замучила жажда.

– Так надо узнать. – Анжелина подняла глаза от экрана и уставилась на инквизитора.

– Сам знаю. – зло огрызнулся Пабло, беря лежащий на том же столике телефон и направился к выходу. – Будь здесь.

– Ты куда? – встрепенулась Анжелина.

– Будь здесь! – повторил Пабло уже прикрывая за собой дверь в номер. Полутемный коридор, застеленный мягким ковром, пустовал, чему инквизитор очень обрадовался. Лишние уши сейчас совершенно не нужны.

Голос на том конце раздался спустя всего два коротких гудка.

– София Патаки, КТП, слушаю.

– Это я.

Молчание. Всяко лучше, чем возглас «Красс», как в прошлый раз.

– Удалось нарыть интересующую меня информацию?

– Удалось.

– Есть что-то интересное?

– Немного.

– Расскажешь?

– Выписки финансовых операций, договора, декларации по движимому и недвижимому имуществу. Ну… Собственно все, на данный момент…

– Отлично. Перешлешь мне?

– На официальный аккаунт?

– Очень смешно. Тот, что я передал тебе в прошлый раз.

– Ладно.

– Софи, спасибо тебе! Большое спасибо!

– Не надо…

– Надо! – Пабло включил лязгающий металл в голосе, какой обычно использовал для подавления любого несогласия. Такой способ работал почти в ста процентах случаях. Сработал и сейчас. По крайней мере, женщина не стала дальше спорить. – Ты должна знать: я не имею отношения к тому, в чем меня обвиняют. Все улики сплошная фабрикация. Ты должна это знать, Софи. Я невиновен. Я не убивал Папу.

– Я знаю… И верю тебе…

– Хорошо. До связи тогда.

– С Богом.

В трубке щелкнуло и воцарилась мертвая тишина. Пабло так и остался стоять на месте в темном коридоре, думая о том, как все же низко использовать человека, подвергая его опасности, и при том зная, что он тебе не откажет, поскольку любит. Да-да, Софи была в него влюблена. Наверняка, она считает, что для него это секрет… Вот только, Пабло не просто так был неофициальной легендой Конгрегации. Он очень хорошо разбирался в людях, в их чувствах, в их действиях, в их мыслях, в их мировоззрении, в конечном итоге. Потому он прекрасно знал о чувствах, которые питает к нему София. Забавно, но незадолго до своего вынужденного бегства, он собирался ее уволить. Сейчас же – тупо использовал женщину, понимая какие для нее будут последствия в случае раскрытия.

Ах да, если он вернется в Толедо, восстановив свое имя, то все равно ее уволит. Ибо, человек предающий Конгрегацию из-за какой-то там любви, не может дальше в ней оставаться. Даже, если она поступает правильно. На данный момент директивы более чем ясны – Пабло Красс предатель и враг Церкви. София же в обход всего идет на контакт, и оказывает помощь врагу. Вообще, за такое по-хорошему следует не только уволить, но и казнить. Вполне возможно так и придется поступить.

М-да…

Все это как-то с его стороны мерзко, низко и подло…

Какое еще дно ты пробьешь, Пабло Красс?

Какое?

Священная Католическая Империя.

Королевство Испания.

Толедо.

Толедский алькасар – штаб-квартира Конгрегации по делам и защите веры.

8 этаж – зал аналитики и боевого планирования КТП.

16:53.

– Хорошо. До связи тогда.

– С Богом!

София положила трубку, прерывая связь и приложила руку к своему сердцу. Оно билось в истерике, намереваясь вырваться из костяного плена грудной клетки.

Пабло ей доверяет. Никому больше. Только ей. Одной ей. И она попросту не имеет права подводить его. Быть может тогда у них будет шанс…

– Весьма интересно, с кем ты сейчас говорила? – прозвучавший за спиной скрипучий голос, больше походивший на скрежет тупой ножовки о металлическую трубу, заставил подпрыгнуть на месте.

Софи развернулась на стуле и потрясенно покачала головой, смотря на стоящего рядом с ее рабочим местом куратора – невысокого худощавого слегка сутулого священника с проседью в волосах, морщинистым лицом и ничего не выражающими водянистыми глазами.

– Ффух, вы напугали меня, отче.

Отец Иезекииль, одетый в стандартную для огненных братьев ордена Святого Педро Николаса черный балахон с красным крестом в пламени на груди, являющийся руководителем отделения финансовой безопасности, еще раз оглядел ее с ног до головы, точно видел впервые и повторил вопрос:

– Звонок. – он ткнул пальцем в стоящий на столе телефонный аппарат. – С кем ты сейчас говорила?

– Я? – София постаралась придать лицу максимально безвинное выражение. Оставалось надеяться, что у нее получилось. И она надеялась. – Да так, обсуждала с нижним этажом финансовую отчетность по Гиберти.

– Да? – отец Иезекииль подозрительно прищурил глаз.

Священники-игнисианцы всегда приводили Софию в ужас. А, отец Иезекииль так вообще отдельный случай. Раньше он был инквизитором, но из-за одного инцидента, где священник отправил на костер семерых ни в чем не виновных, как позже выяснилось в ходе внутреннего разбирательства женщин, его перевели на штабную работу, отобрав инквизиторское удостоверение. Такое случается крайне редко – однако, отец Иезекииль похоже навсегда лишился статуса инквизитора, отчего выплескивал всю свою ярость на сотрудников подотчетного отдела.

Пришлось собрать все свое небольшое мужество и не дрогнувшим голосом повторить ложь.

– Да. Есть некоторые весьма занимательные моменты в финансах купца.

– Хорошо. Отправь мне отчет по Гиберти, с дополнительными заметками по этим деталям.

– Сейчас сделаю.

Куратор удовлетворительно кивнул, поправил черный балахон и неспешной походкой направился дальше по узкому проходу между рабочими рядами отдела финансовой безопасности. София облегченно выдохнула и откинулась на спинку кресла, ощущая, как неприятно липнет к спине промокшее от пота платье.

Священная Католическая Империя.

Союзные округа Шотландии под управлением папского легата.

Архиепископство Святого Андрея.

Стерлинг.

Замок святого Колумба – штаб-квартира Стерлингского отделения Конгрегации.

13:24.

Рикардо раздвинул губы в зверином оскале, когда в темное подвальное помещение с зажжённой печью, дающей багровые отблески, с металлическим столом заваленном инструментами, железным креслом и еще десятком различных приспособлений ввели уже знакомого им беглеца из Квайт-плэйс. Там, в городке, придя в себя он отказался отвечать, презрительно плюнув в сторону инквизиторов. Что ж, они были ни разу не против. Не хочет по-хорошему, всегда можно приступить к более интересной и познавательной части. Если человек так рвется пройти через очистительное жерло боли, разве они вправе ему отказать? Рикардо знал ответ. И он отрицательный.

На входе в допросную беглец вздрогнул и даже попытался отступить назад. Неудачно. Конвоирующие стражники были начеку и не дали ему совершить подобного маневра.

Рикардо усмехнулся. Ну да, помещение обладало своей отталкивающей атмосферой: голые каменные стены без окон – ибо под землей их попросту не может быть; свет, исходящий лишь из пылающей жаром печи и горящих на стенах факелах; длинный стол из нержавеющий стали заваленный всевозможными щипцами, молотками, ножами, зазубренными пилами и прочими инструментами, вполне ясного предназначения; смутные тени орудия пыток – как изобретения древних,