– Ну и что?

– А то, что меньше всего нам сейчас нужно попасть в объявление о розыске, если он сумеет спуститься с той горы, а его родители решат настучать копам.

– Но это он нажал на спусковой крючок.

– А мы выглядим виноватыми. Шрам у тебя на плече никак не тянет на вещественное доказательство в нашей линии защиты. Он просто придает тебе сходство с панком с солидным списком нарушений и проделывает большую гребаную дыру в нашей истории. – Я потираю гладкое углубление на коже. Хулио прав. Выглядит так, будто меня ранили несколько месяцев, а не часов назад. Нам никто никогда не поверит. – И потом, есть еще одна маленькая проблемка: Эмбер основательно его отделала, а Флёр связала и забрала его ружье.

– И пользовалась она при этом вовсе не своими руками, – добавляет Эмбер.

Так вот в чем загвоздка. Мало того, что выглядит так, будто ребенка ограбили четыре подростка, он еще и видел магию Флёр в действии. Если парнишка очухается и все же выберется из леса, нам крупно повезет не попасть на первую полосу жадных до сенсаций таблоидов, которые можно найти в любой бакалейной лавке.

– Хорошо хоть из штата выбрались. – Хулио перестраивается на соседнюю полосу, чтобы объехать медленно движущийся автомобиль. – И в новостях пока о нас не передавали. Либо парнишку съел медведь, либо ему хватило ума держать рот на замке.

– А головорезы Кроноса не появлялись? – спрашиваю я.

– Пока нет. Но мы останавливались всего два раза с тех пор, как свернули лагерь нынче утром. Если только Лайону точно неизвестно, куда мы направляемся, то и Кроносу будет нелегко нас найти.

Он встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида.

– Спасибо, – говорю я ему. – За то, что привез нас сюда. Я твой должник.

– И должок за тобой немаленький. Флёр заставила меня три часа просидеть с тобой на заднем сиденье, держа тебя за руку.

Я стараюсь не представлять Хулио рядом со мной. Плохо уже то, что я очнулся в его рубашке. Я морщусь от его запаха: масло ши и дезодорант с ароматом тропического бриза.

– Почему Эмбер не могла это сделать? – интересуюсь я, хотя и не могу винить ее за нежелание прикасаться ко мне после того инцидента с ножом в хижине.

– Я предлагала, – говорит она, невинно хлопая ресницами, – но Хулио мне не позволил.

Хулио крепче сжимает руль, так что белеют костяшки пальцев, и сильнее вдавливается спиной в водительское кресло.

– Как невероятно самоотверженно с его стороны, – бормочу я.

– Насколько я могу судить, вы все мне должны.

Вывернув руль, он съезжает с шоссе на обочину, взметывая колесами облако пыли. Наши фары высвечивают кучку машин на гравиевой стоянке, а в окне невысокого деревянного здания за ней мерцает неоновый свет.

– Почему мы остановились? – спрашиваю я.

– Потому что, во-первых, я голоден, и во-вторых, отсидел себе задницу. Прострадав три часа на заднем сиденье рядом с тобой, я бы не отказался и выпить. Если тебя что-то не устраивает, можешь сразиться со мной.

Он заводит седан на стоянку и резко останавливается, так что у меня начинает пульсировать плечо, а Флёр просыпается. Хулио выдергивает ключи из замка зажигания и выходит прежде, чем кто-либо из нас успеет возразить. Сунув ключи в передний карман джинсов, он неторопливо направляется к бару.

Эмбер открывает рот от удивления. Подавив нервный смешок, она толкает дверцу со своей стороны и спешит за Хулио. Тот входит в бар, выпуская наружу теплый древесный свет и горько-сладкий запах виски и дешевого пива. Машина погружается в полумрак и тишину, когда они исчезают внутри.

– Где мы находимся? – спрашивает Флёр, толчком садясь на сиденье.

Ее волосы взъерошены от сна, и розовые пряди вспыхивают в свете фар проезжающих по шоссе машин.

– Точно не знаю. – Я отчетливо осознаю, какие у нее пухлые полные губы и горячие руки, прижимающиеся к моей груди и облегчающие боль в плече. – Похоже, мы тут застряли.

Двигатель пощелкивает, остывая. Я прикладываю ладонь к ее щеке и стираю засохшее пятно моей крови. Никак не могу перестать думать о прошлой ночи. Как же сильно мне хотелось поцеловать ее у костра. Проведя пальцами по ее волосам, я притягиваю ее к себе. Сиденье скрипит, когда она тянется ко мне своими мягкими губами. Водя ногтями по моим ребрам, она посылает по моей коже толпу мурашек, углубляя поцелуй. Мои руки скользят вниз по ее спине, а ногти впиваются в швы вокруг карманов ее джинсов.

– Джек, – задыхаясь, шепчет она мое имя, сражая меня наповал. – Джек, мне нужно отлучиться в туалет.

Я чувствую ее улыбку и сам улыбаюсь в ответ. Она протягивает руки и начинает застегивать пуговицы на рубашке Хулио, и я почти уверен, что это самый болезненный способ из всех, какими она меня когда-либо убивала. Я откидываю голову назад, упираясь затылком в стекло и приказывая сердцу успокоиться, а телу остыть, прежде чем мне придется встать и выйти из машины.

Тут кто-то начинает стучать кулаком в стекло позади меня, и мы от неожиданности едва не выпрыгиваем из собственной кожи.

– Поторопись, Соммерс. Ты мой должник. Это значит, что ты угощаешь.

Мы с Флёр чуть не вываливаемся из машины, когда Хулио рывком распахивает дверцу. Разинув рот, он смотрит сверху вниз на растянувшуюся на мне Флёр, которая отчаянно краснеет. Не припомню, чтобы когда-либо видел ее в таком смущении. Она перелезает через меня, пробуждая боль в плече, обзывает Хулио словом, вызывающим мое восхищение, и исчезает в баре.

Вытаскивая занемевшие конечности с заднего сиденья, я ощущаю себя ровно на свои пятьдесят лет. Хулио протягивает мне руку, и в его дыхании уже чувствуется легкий привкус спиртного. Мое плечо стонет, когда он рывком выдергивает меня из салона, и я поправляю его рубашку, чтобы прикрыть окровавленную повязку.

Я притормаживаю у машины, соображая, как бы сказать нужные слова.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что вернулся за мной.

Ему вовсе необязательно было это делать. Они с Эмбер могли бы взять Флёр и машину и убраться с той горы, ни разу не оглянувшись. Когда раздался выстрел и я упал, меня не страшила боль. Я был в ужасе от того, что никто за мной не придет. Что меня бросят умирать там в одиночестве.

Он дергает плечом, отмахиваясь от моей благодарности, как от куртки, которая ему не подходит.

– Ничего особенного. Ты ведь сделал то же самое для меня, верно?

По парковке пролетает порыв холодного ветра. Хулио разворачивается и идет к бару, засунув руки в карманы джинсов и сгорбив плечи. Я шагаю было за ним, но тут краем глаза улавливаю какое-то движение – тень в темноте. Я поворачиваюсь, чтобы поймать ее, но на парковке никого нет. В воздухе ощущается лишь запах дизельного топлива и пыли.

Хулио придерживает открытую дверь.