– Пошли! – скомандовала я, схватив пакет.

Она медленно вылезла. Здесь, не на ферме, а в чужой для нее обстановке, я увидела, какой огромный у нее живот, и не могла не поддержать ее за талию. Дома я ей палец о палец не дам ударить – мое решение было твердое.

Даже после нескольких ступенек, ведших на террасу, она тяжело дышала. Я не сводила с нее глаз, помня ее припадок в прибрежных дюнах, но сейчас он ей как будто не грозил. В холле она остановилась, удивленно озираясь.

– В жизни такого не видала! Дом больше, чем у Гардинеров, и такой пустой!

– Пустой?

– Нигде ничего. Как корова языком слизала!

Я вспомнила гардинеровский дом с кучей безделушек и ковриками повсюду, не говоря об оленьей голове на стене гостиной, и как будто поняла, что она имеет в виду. В сущности, я проводила в доме слишком мало времени, чтобы его загромоздить. Любой мелкий беспорядок, который мы успевали устроить, тут же устраняла Анджелина. Поэтому наш дом смахивал на музей.

– Давай покажу тебе где что и устрою тебя в гостевой комнате. Это наверху. – В моем плане обнаружился просчет. – Смотри, ступенек много, – сказала я, указывая на лестницу. – Поднимайся очень медленно. Медсестра Энн настаивала на покое. Лучше тебе оставаться наверху, я буду носить туда все, что тебе понадобится.

Айви продолжала озираться. Справа была гостиная с полосатыми голубыми обоями, слева столовая, где нам еще только предстояло принять коллег Роберта с женами. На стенах там до сих пор оставались розовые обои с капустными кочанами. Я вспомнила, как обещала Роберту в первую очередь поменять их. Мне стало стыдно: Роберт мечтал о счастливой совместной жизни в этом доме, и я знала, что из-за меня его мечты никак не сбываются. Я не годилась для той жизни, которой он хотел. Почему я не понимала этого до замужества?

– Как красиво! – сказала Айви, осторожно двигаясь по холлу. При виде отделанной сосновыми панелями комнаты для отдыха у нее загорелись глаза. – У вас есть телевизор?

– Ты никогда не видела телевизора?

– Видела, только невключенный.

– Вот и посмотри, а я позвоню адвокату. – Я подвела ее к креслу Роберта. Ноги она могла закинуть на диванчик. – Сядь, я принесу тебе пепси-колу. – Я вспомнила, что застала ее дома с сэндвичем в руках. – Ты, наверное, проголодалась. Хочешь сэндвич с сыром?

Она села и посмотрела на меня.

– Я и сама могу. Только я не голодна. Столько всего навалилось…

– Нет уж, сиди. – Я включила телевизор. Показывали «Луч света». – Пожалуйста, «мыльная опера». Знаешь, что это?

– Выдуманные истории про людей? Слыхала. – Она смотрела не на экран, а в окно.

– Правильно. Захочешь переключить канал – жми вот на эту кнопку. – Я постучала по телевизору, чтобы привлечь ее внимание. – Только тебе лучше не вставать. Я сейчас вернусь.

На кухне я схватилась за стойку, пытаясь унять волнение. Так меня упекут за решетку! «Пожалуйста, Нонни, держите язык за зубами!» Но даже если она проговорится, я располагала ее разрешением, и оно стало бы моей защитой. Потом я вспомнила, что Шарлотта выгнала меня с работы, а значит, все, что я сделала за последние два часа, нельзя будет оправдать…

Я нарезала трясущимися руками сыр, намазала хлеб маслом; никогда еще я не делала сырные сэндвичи с такой скоростью. Поставив тарелку на поднос и захватив бутылку пепси, я поспешила к Айви, которая, дожидаясь меня, грызла ноготь.

– Впервые смотрю телевизор – и мне неинтересно, – пожаловалась она. – Вы звонили адвокату?

– Сейчас позвоню.

– Он заставит меня лечь на операцию?

Я покачала головой.

– Никакого принуждения!

– Он ведь должен выполнять закон, раз он – слуга закона.

– Нет, он не… У адвокатов другие задачи. Не волнуйся, он будет нам помогать. – Я надеялась, что говорю ей правду.

Она сурово посмотрела на меня.

– Мне страшно. Вдруг здесь ловушка? Насчет помощи адвоката – это вы сейчас придумали?

Я села.

– Айви, я была с тобой откровенна и буду откровенна дальше, обещаю. Мэри Эллу стерилизовали до меня, и я сказала ей правду, верно? Это причинило ей боль, я ее жалела, но считала, что она должна знать правду, даже тяжелую. И тебе я все скажу как есть.

Она отвернулась к телевизору. Я видела, что она обдумывает мои слова.

– Вы забрали малыша Уильяма, – сказала она. – Ничего хуже этого для нее не могло быть.

– Знаю. Мне очень жаль, что это стало для нее таким ударом, но Уильям нуждался в защите.

– Этого я вам не прощу, – сказала она.

– И не надо, Айви. – Я встала. – Пора звонить.

На кухне я нашла в телефонной книге номер Гэвина, набрала его и села.

– «Паркер энд Хили», – сказала трубка женским голосом.

– Мне нужно поговорить с Гэвином Паркером. Скажите ему, пожалуйста, что звонит миссис Роберт Форрестер.

– Мистер Паркер взял недельный отпуск.

Я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.

– Вы слушаете, мэм? Что ему передать, когда он вернется?

– Мне очень нужно с ним поговорить, – простонала я. – Это крайне срочно. Как с ним связаться?

– Боюсь, никак. Он за границей. Но мистер Хили на месте. Хотите поговорить с ним?

Осмелиться рассказать чужаку, что натворила? Нет, ни за что! Как довериться незнакомцу? Я и с Гэвином-то не была толком знакома. Он симпатичный, расположен ко мне. Я надеялась, что эти два обстоятельства спасут Айви.

– Мэм? – окликнула меня секретарша. – Вы меня слушаете?

Я замерла, готовая перезвонить – вдруг во второй раз мне дадут совсем другой ответ? То, что я услышала сейчас, казалось совершенно нереальным.

– А вы не можете позвонить мистеру Паркеру и сказать ему, что он нужен Джейн Форрестер? Уверена, он бы…

– Он в круизе с родителями и дочерью, мэм, – прозвучало в трубке. – До него не дозвониться. Но я уверена, что мистер Хили вполне мог бы вам…

– Нет, – ответила я. – Благодарю вас. Я перезвоню в понедельник.

Я встала, повесила трубку и уставилась на нее, словно она могла дать какой-то ответ. Завтра только вторник. Могу я продержать здесь Айви почти неделю? А ведь придется! Все равно я не допущу, чтобы Айви угодила в руки Полы.

– Проблемы?

Я оглянулась. Айви стояла с подносом в двери. Я забрала у нее поднос и поставила его у раковины.

– Сядь, милая. – Я показала рукой, куда садиться.

Она посмотрела на скамейку.

– Я не помещусь. С этим животом мне уже никуда не влезть.

Я поняла, что она права. С такими габаритами ей было не поместиться за кухонным столом.