– Ты не знаешь, с Лиззи всё хорошо?

– Нет, – сразу ответил он. – Но я уже предупреждал тебя прежде, что наши действия имеют свою цену.

Правдивая простота его слов ударила меня под дых.

– Ничто не происходит без причины, Ариана. Судьба – художник, который создает свои шедевры терпеливо и изысканно. Ты ключ, которому можно придать форму прямо сейчас, чтобы когда-нибудь открыть им нужную дверь.

Я еле удержалась, чтобы не издать стон. Он мог хоть раз выразиться нормально? Это потихоньку начинало действовать мне на нервы.

– То есть я должна дожидаться, пока судьба убьет Лиззи? А потом радоваться, что стала на шаг ближе к своему предназначению?! – вспылила я. Настроение упало ниже некуда.

– Нет. Ты сама примешь решение, которое приблизит тебя к твоему предназначению. И, как в случае с шедеврами судьбы, твои решения изменят мир, – парировал он. – Итак, что ты будешь делать?

Поправочка – вот теперь действительно ниже некуда. Я устало наморщила лоб.

– Ответственность слишком высока…

Рамадон скрестил руки на груди и испытующе меня разглядывал. Других вопросов не последовало, лишь этот пугающе пронзительный взгляд.

– Может быть, – сказал он наконец. На заднем плане сменилась песня и заиграла «The Boys Are Back In Town»[19]. – Возможно, судьба потому связала вас…

Дослушать мысль Рамадона я не успела, так как в это время что-то грохнулось и рухнуло в крипту. Люциан. Но он был не один. Он придавил к полу Тристана. Его ярко-красная кровь смешивалась с вязкой массой, сочащейся из ран его противника. Одежда разодрана и так перепачкана в пыли, будто они только что пережили бомбежку.

Люциан крепче сжал ациам в кулаке. Он несколько раз с нечеловеческой мощью обрушил его на подбородок Тристана, прежде чем плавным взмахом прокрутить клинок в руке и направить его в сердце врага.

– Стой! – Приказ Рамадона прогремел на всю крипту. Люциан остановился, не закончив движения. Его ациам замер в каком-то миллиметре от своей цели.

– В моих стенах ты не отнимешь ничьей жизни, брахион.

По горящему взгляду Люциана я поняла, как он глубоко внутри боролся со своим гневом. Он с трудом сохранил контроль над самим собой, но это нежелание было написано у него на лице.

«Люциан?»

Злить Рамадона было плохой идеей – особенно с учетом компромата на нас, которым он теперь владел. Хронист мог сколько угодно утверждать, что он безобиден… Все равно он был праймусом, а их гордыня была предельно опасна.

Люциан медленно поднял голову. Его взгляд впился в Рамадона, а потом устремился ко мне. Спустя несколько чересчур долгих секунд он, в конце концов, вздохнул. Он отстранился от Тристана и отступил от него на достаточное расстояние. Казалось, что он держался на расстоянии, потому что не доверял сам себе.

По крипте пополз тихий смех. От боли Тристан держался за ребра. Снова и снова давясь собственной кровью, он не прекращал смеяться.

– Как дрессированный щенок…

Так как по виду Люциана стало ясно, что он готов изменить свое решение, Рамадон вмешался. Со словами «Тебе здесь не рады, гибрид», хронист просто заставил Тристана исчезнуть. Без молний, грома и прочих магических сопровождающих. Что-то подобное он однажды проделал с Лиззи.

Люциан не сводил взгляда с места, где только что лежал Тристан. Его чуть ли не трясло от напряжения. Кроме этого, он не сделал ни одного движения, как будто опасался, что уже не сможет сдерживать свою ярость.

– Почему ты не дал мне его убить? Он враг, – процедил он.

Рамадон неодобрительно поджал губы, после чего встал с достоинством короля и подошел к Люциану. Несмотря на то что он был ниже и смотрелся щуплым по сравнению с брахионом, не возникало сомнений, чье слово здесь имело вес. Хрониста нисколько не волновало, что Люциан продолжал сжимать ациам, а потому представлял собой реальную угрозу для его древней сущности. Он подошел достаточно близко к брахиону и заглянул ему прямо в глаза.

– Умерь свой пыл, мальчик, – посоветовал Рамадон, и в его фразе прозвучала прямая противоположность понятию «добродушие». Ему даже не надо было произносить слово «иначе». Меня затрясло. Меньше всего на свете я сейчас хотела бы оказаться на месте Люциана. Однако тот выдержал взгляд хрониста с удивительной смесью уважения и упрямства.

– До сих пор ты лишь отказывался помогать мне и отвечать на любые мои вопросы, Рамадон. Но если ты встанешь у меня на пути…

«Вот же…!» Люциан в самом деле сказал это вслух?! Очевидно, да, потому что глаза хрониста сузились до еле заметных щелочек. Ледяная дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда он выпустил вокруг себя часть своей силы. Против этого энергия Люциана, Немидеса или Бела казалась почти примитивной.

– Ты мне угрожаешь? – спросил он. – Видимо, ты не заметил, но я предоставил убежище как Ариане, так и тебе. Хотя обязался сохранять нейтралитет!

– И все-таки спас жизнь Тристану! – с жаром возразил Люциан. Рамадон поднял руку, и его собеседник растворился в воздухе. Всё как с Тристаном. Ни звуковых, ни визуальных эффектов.

– Опережая твой вопрос, – холодно проговорил Рамадон, – Люциан в порядке. Я отправил его в место, которое остудит его характер.

Бурлящая сила хрониста неожиданно стихла. Теперь он выглядел отстраненным и целиком погруженным в раздумья.

– А Тристан? – тихо уточнила я. – Ты его… отпустил?

– Да, Ариана, – сказал он, шагая мимо меня в глубины своей крипты. – Быть может, вам это и не нравится, но он вам еще понадобится.

– Достала? – спросил ведьмак со шрамом, который стал моей первой жертвой в Праге. Миловидная девушка в костюме Чудо-женщины кивнула. Руками она держалась за проволочный забор, в глазах сияли зеленые ободки ведьмы. Я узнала этот забор. Он окружал спортивную площадку в северной части лицея.

– Во время Самайна печати ослабевают, – сказала она.

– Тогда пошли. – Он вытащил кусачки и проделал дыру в заборе. – Призма у тебя?

– Само собой. – Чудо-женщина ухмыльнулась и протиснулась в образовавшуюся прореху. Я полезла за ней и попала…

…в кабинет мистера Росси.

Верховного мастера на месте не было, но секретарь раскладывала документы у него на столе. Когда она закончила, то открыла нижний ящик стола. В нем лежали мячик-антистресс, таблетки от головной боли, спрей от аллергии и носовые платки. Она выудила из своей сумочки какой-то свиток и положила его в ящик. После этого она снова его закрыла и направилась к выходу. В этот момент дверь распахнулась и вошел папа Лиззи.