Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Блять, — хрипло ругается Кей, чуть не кончив от этого зрелища. Она и без того настолько жарко сжимает его член, что держаться нереально сложно. Словно она его первая, и не было никого «до». Так нужно, так правильно и горячо — точно не было. Так безумно.
К хуям все игры! Вернув обе руки на упругие ягодицы, втрахивает себя в неё в ускоряющемся ритме. Сью постанывает, упираясь в его плечи, вспыхивая от каждого нового толчка. Его чёрная искра, заноза, маленькая ведьмочка теперь принадлежит ему целиком, и эта мысль распаляет даже больше, чем практически подлетающее на его резких рывках тело. Она его покусывает везде, где может достать — шею, мочку уха, плечо, лишь бы не срываться на крики. Всё больше подрывая фундамент его выдержки. От его пальцев на её ягодицах останутся не синяки, а вмятины, но чёрт его побери, если способен сейчас ослабить хватку. Рывок, до самых глубоких точек, и Сьюзен издаёт протяжный мяукающий стон, пульсируя и сжимаясь вокруг его члена. Её дрожь как взрыв под рёбрами, разбивает Кейда и полыхает огнём перед зажмуренными глазами. Сдавшись, он даёт спалить себя, с животным рыком в последний момент разрывая контакт тел и кончая на блядскую кожаную юбку, всё ещё обвитую вокруг её бёдер.
Тяжело дыша, Сью падает на его плечо, вздрагивая до самых кончиков пальцев на ногах. Лицо влажное — с удивлением понимает, что это слёзы. Чёрт, кто вообще плачет от оргазма? Наверное, та, кто впервые по-настоящему узнала, что это такое. Разлететься на мириады звёзд и снова собраться воедино в крепких руках, поглаживающих по дрожащей содранной до крови спине.
— Сью? — тихо зовёт Кей, с тревогой ощущая её слёзы на своём плече. — Я что-то…
— Нет, — она мотает головой и проводит носом по его шее. — Это было… вау.
Он до безумия довольно улыбается, мягко целуя её в скулу, прямо поверх шрама, размазанной чёрной краски. И снова соскальзывает к губам. Кажется, отодрать их друг от друга уже может только метеорит или конец грёбанной Вселенной. Вибрирует ниточка их связи, посылая в обе стороны единственный сигнал, который пока никто не хочет говорить вслух — да и не нужно этих сопливых констатаций очевидного. Знают и так.
«Я люблю тебя».
19. Не спускать глаз
— А эта? — тонкие пальцы невесомо коснулись головы змеи на выпуклом плече.
— Майями, две тысячи второй. На фестиваль заехала группка байкеров, мы с ними гуляли несколько дней. Они по приколу набили мне свой талисман, — терпеливо пояснил Кейд на горящее в голубых глазах любопытство, ни на секунду не прекращая мягко поглаживать её бёдра.
Давно настал новый день, сияя в окно девичьей спальни солнечными лучами, но из постели подниматься никто не спешил. Ночь была слишком долгой. Изучая и распаляя, меняя темп и срывая с этих самых улыбающихся губ стоны. Кейд вновь ощущал себя восемнадцатилетним: откуда только брались силы? Но Сью словно и никаких ухищрений не нужно, чтобы он хотел её и не мог остановиться. Она с видом наевшейся кошки восседала на его бёдрах, с упоением изучая открытое для неё тело. Хотя её собственное напоминало побывавшее в небольшой аварии: синеватые следы пальцев на ягодицах, к херам истерзанная красноватая шея и маленькая аккуратная грудь со следами укусов. Кей мысленно ругал себя за каждый след — зачем так по-животному, можно и нежнее. Но когда Сью ночью с тонким вскриком просила «сильней», у него срывало крышу. И он вколачивался в неё, вжимая в мягкую постель, пока она не выгибалась дугой ему навстречу. Безумный марафон завершился, когда они так и уснули, всё ещё дрожа и сплетаясь ногами.
Хорошо, что папочка Глоуз уехал и не слышал, с какими мяукающими стонами кончает его дочурка. Не спускать с неё глаз ближайшие сутки? Легче простого. Можно вообще не выходить из дома, где ещё так много неопробованных мест. Словно услышав, о чём Кей только что подумал, Сью подалась ближе, с хитрой ухмылкой продолжая вести пальцами вдоль его руки:
— А что значит надпись? — она остановилась на буквах-завитушках, спускающихся от бицепса к предплечью.
— «Светя другим, сгораю сам» — перевёл Кей. — Это мы били с Дином. А на второй руке…
— «Помнить» — нашла Сью среди карты его жизни крупно выбитое грубоватым шрифтом «Remember». Вздохнула, задумчиво обводя буквы, но на вопрос решилась: — Ты бы хотел увидеть его? Дина?
— Не думаю, что он вообще поймёт, кто у него в гостях. Но да, я бы хотел, хотя до Небраски совсем не ближний свет, — в дымчатых глазах отразился налёт грусти, и Кей сам удивился, что она не дополняется виной. Да, он давал парням дурь. Не из желания травить, из юношеского максимализма: «так будет больше кайфа». Но никто не заставлял их впихивать в себя порошок. И даже вина за смерть Грега лишь косвенная. Пора уже понять, что не всё в этом мире случается из-за его ошибок.
Ошибка ли то, что он позволил Сью забраться настолько далеко? Что их миры в итоге схлопнулись в один с оглушающим взрывом, смяв их самих в эпицентре? Кей не знал ответов и не знал, что будет завтра. Знал лишь, что правильный путь — это семья, его «Неудачники», музыка и Сьюзен, тепло прижавшаяся к его груди и так нежно гладящая кожу. Но правильно только для него…
— А это? — её пальцы остановились на кривой полоске шрама под рёбрами, и Кей тихо усмехнулся:
— А это дурость. Года два назад подрался в баре с каким-то заезжим гастролёром. По крайней мере, мне рассказали так, сам я понятия не имею, кто мне ткнул ржавую зубочистку, — самый бесславный след. Зато как раз после него он впервые задумался, что пора выжимать стоп-кран.
Сьюзен вздохнула и подтянулась чуть выше, находя его взгляд. Так приятно узнавать о нём больше. Гораздо лучше, если все дерьмовые факты биографии не являются сюрпризами вроде Баттерса, а просто принимаются, как данность. У него уже половина жизни за плечами, причём такой насыщенной — нечета её вечному обитанию в родительском доме. Внезапная догадка заставила Сью прищуриться и спросить:
— Кей, а у тебя дети есть? Ну, или могут быть, как у Данди…
Он хохотнул сосредоточенно нахмурившемуся личику, откидывая голову на подушку.
