— Тошно с Середкиным разговаривать, — проворчал Дмитрий Андреич. — Учил его, учил, а он все равно буквы путает. Как с китайцем говоришь, честное слово. У них все так же, как у нас. Откармливают. Козлы кошкомордые! — последнюю фразу старик проорал, повернувшись к двери.

На крик сейчас же явился все тот же престарелый кавлан.

— Чего горлопаните? — спросил он строго.

— Выйти хотим, — ответил Миша.

— Куда?

— На волю, конечно.

Кавлан издал звук, похожий на блеянье.

— Безмозглые человеки, кто ж вас отпустит. Завтра великий праздник, День Короля, день совершеннолетия его величества. Вы будете главным угощением. Старика замаринуем в вине, а тех, кто помоложе, зажарим на вертелах. Сейчас еще еды принесу. Ешьте побольше, не расстраивайте хозяина.

— Что за тарабарщина! — рассердился Дмитрий Андреич. — Что он лопотал?

— Завтра день рождения короля. Нас зажарят на вертелах.

— Завтра! Ах, суки потусторонние! Чтоб вы подавились! Меня нельзя жарить!

— Вас-то как раз не зажарят. Вас замаринуют в вине, — сказал Миша, желая сделать старику приятное.

— Хоть в чем-то повезло, — прошипел чертопрыщенец. — Пруха, понимаешь, на старости лет. Спасибо, Мишенька, спас меня. Чем с ветки падать, куда благороднее, если тебя с бормотухой сожрут.

— Будет ворчать, — огрызнулся милиционер. — Откуда мне было знать, что так выйдет.

— Откуда знать, откуда знать. Тебя-то, небось, не тронут. Оставят при кухне толмачем, с котлетами разговаривать. А может, ты засланный? Вон, и язык их знаешь. Заманил нас…

— Чушь не мели! — рыкнул милиционер.

— А язык откуда знаешь?

— Дело давнее. Колдов… — Миша осекся, таращась на окошко в двери, через которое кавлан просунул очередную порцию еды. Когда чудище ушло, молодой человек вынул из кармана несколько пергаментных листков и ухватил чертопрыщенца за плечо. — Слушай, дед, отстучи своим вот что: спроси, осталась ли у Любы волшебная коробка?

Середкин — плотный коренастый тип тридцати лет — повернулся к Любе.

— Спрашивает, у тебя ли волшебная коробка?

— Скажи, что у меня. Зачем она ему?

Девушка провела языком по шарику-застежке, на котором держался в нижней губе «скорпионий» пирсинг. Прикосновение к полированной поверхности почему-то успокаивало, вселяло уверенность, что все будет хорошо. От путешествия в мир эльфов она ждала чего угодно, только не встречи с этими козлоногими уродами и не плена в подвале с крысами. Еще повезло, что Боекомплект остался при ней. Там, на заколдованной лозе ветер рвал из рук сумочку и девушка спрятала золотую коробочку на груди. А когда появились чудовища, мужчины бросились на них с кулаками. Монстры были рады радешеньки, когда удалось связать буйных пришельцев, и бросили их в подвал, даже толком не обыскав. В итоге у Любы и ее команды оказались в руках два фонарика, перочинный нож и Боекомплект.

Тем временем Середкин обменялся несколькими сообщениями со вздорным Дмитрием Андреичем.

— Говорит, тот ментяра с ним. Миша, который. И этот Миша знает заклинание, чтоб отсюда выбраться.

Люба покачала головой. Надо же, и здесь пролез!

— Передай, что нам не нужна его помощь. Через пару дней сами выберемся, правда, Вася?

Вася, усердно ковырявший перочинным ножом щель между каменными плитами, оглянулся, буркнул что-то невнятное и вернулся к своей работе.

Середкин отстучал послание.

За стеной снова забарабанили.

— Говорит, что двух дней не будет. Завтра день совершеннолетия короля, и всех нас зажарят в честь праздника. Эти зверюги — людоеды. Блин, горазд же заливать!

— Чушь! — фыркнула Люба. — Просто хочет выманить Боекомплект.

— Может и не чушь, — пробормотал Борисыч. — Видали, сколько нам жратвы дают? Неспроста это. Чего бы ради им так щедриться?

— Думаешь, откармливают? — спросил Вася. Он взглянул на сложенную у двери горку опустошенных пакетов из-под еды и поежился.

Люба насупилась.

— Мужики, хватит паниковать. Никто нас не сожрет.

Спали по очереди, оставляя двоих дежурных. Им вменялось в обязанность расшатывать плиты пола и делать подкоп.

Еду приносили еще несколько раз, всякий раз помногу. Через пять часов (наручные часы чудовища тоже не удосужились отобрать) в подвал, в сопровождении все того же старого хрыча, приносившего пищу, явился монстр, обряженный в нечто вроде халата, с двумя огромными тесаками на поясе. На шее, покрытой белым пушистым мехом, висела связка чеснока. Монстр обнюхал пленников, рявкнул на старика и удалился. Через минуту старик принес огромную корзину со съестным и жестами показал, что все это непременно нужно съесть.

Когда он вышел, ученики Виктора Антоновича переглянулись.

Середкин робко кашлянул.

— Я, пожалуй, отстучу Андреичу. Чего они там с заклинанием придумали.

Не дожидаясь ответа, он схватил кувшин и кинулся к стене. Остальные сгрудились вокруг. Люба нехотя присоединилась к компании.

— Спроси, спроси, как мы заклинание-то узнаем, — сказал Вася.

— Угу, — Середкин отколотил вопрос. Послышался ответный ритмичный стук. — Так, говорит, азбукой Морзе и расскажет — чего рисовать и чего говорить. Только, говорит, чур колдовать на вон тот угол, чтоб вместе деру дать.

— Само собой, — сказал Борисыч. — Мы ж не суки какие-нибудь, чтоб их на съедение оставить. Люба, верно говорю?

Люба молча кивнула.

Меж тем Середкин продолжал переговоры.

— Говорит, открой коробку. Открыла? Ступай в угол. Рисуй квадрат. Из углов — загогулины вроде запятых, — Середкин повел указательным пальцем, будто рисовал толстую гусеницу. — Теперь говори… господи, ну и хрень…

— Господи, ну и хрень, — послушно повторила Люба.

— Да не это! — воскликнул Середкин. — Говори: иззанн кленнории прааа иззасс кариллисс.

— Иззанн к… кленнории… — забубнила девушка под аккомпанемент волшебной мелодии, — чего там дальше… а! прааа иззасс… кариллисс!

Ничего не происходило.

— Черт! — выругался Середкин. Дмитрий Андреич снова забарабанил в стену. — Ну вот, а сразу не мог сказать? Говорит, заклинание надо произносить громко и четко, не сбиваясь, а то…

Люба завизжала. Выронила Боекомплект и снова истошно завизжала.

— Ты чего? — спросил Середкин и вдруг кувшин выскользнул из рук и, глухо звякнув, упал на покрытый соломой пол. — Фу ты, блин! Растяпа, — буркнул Середкин, потянувшись за глиняным «переговорным устройством». Когда пальцы почти коснулись кувшина, он обнаружил, что пальцев-то и нет, а есть когти в мягких подушечках и здоровенная лапа, покрытая коротким рыжим мехом в черную полоску. Еще Середкин с удивлением понял, что ему куда сподручней ходить на четвереньках, а вонючий подвал не просто вонюч, но каждый запах имеет свой смысл и значение. В данный момент, например, запахи просто кричали о том, что поблизости есть много еды и много тех, кто может эту еду отобрать. «Не хапать!» — хотел было крикнуть Середкин, но вместо этого из глотки вырвался устрашающий рев.