Архип посмотрел на Петю оценивающим взглядом, но к хозяину уточнять не сунулся. При упоминании ста рублей еще раз посмотрел оценивающе. Но потом все-таки отвел его куда-то в боковое помещение, отпер здоровенный несгораемый шкаф, в нем – небольшой ящик, и достал пачку мятых купюр. Сто рублей – рублями и трешками. Петя не поленился пересчитать.

Еще получил ключ от каморки, больше напоминающей кладовку. Окна не было, но был небольшой стол и при нем стул. Если лампу принести, может даже лаборатория получиться.

Чемоданы с оборудованием Петя сюда сразу и перенес. Две ходки пришлось делать, там ведь не только походные наборы артефактора и зельевара были, но и всякие там склянки и пакеты для упаковки образцов. Немного зелий и реагентов тоже имелось. Надо будет в этом хозяйстве разобраться и к экспедиции кое-чего подготовить. Надо бы еще много чего, да он мало что может и умеет. Но хоть какое-то подспорье будет.

Пока же Петя пересыпал в одну из пустых склянок найденное золото, плотно ее закрыл и сунул к реагентам и зельям. Оттуда какой только магией не фонит. Маловероятно, что Микулин его проверять придет, но так спокойнее. А мешочек сжечь надо.

Время уже было совсем позднее, но лечь спать Пете не дали. Вернулся единственный выживший из казаков. Пешком. С громадным ожогом во всю спину. Он, по его словам, через лес пробирался, хотел чжурчжэням в тыл зайти, когда на дороге и вокруг дикое пламя заполыхало. Геройствовать не стал, рванул вглубь леса, но потом его и там пожаром накрыло. Спасло, что к дереву прижался, но все равно обгорел сильно. Дерево, кстати, тоже загорелось.

Ожоги – штука очень скверная. И с повреждениями такого размера люди не выживают. Если маг-целитель не спасет. Беда была в том, что заряженных амулетов у Пети не осталось, накопитель ему пока только обещан, а собственное хранилище успело заполниться только наполовину. Как раз на одно «малое исцеление», которого будет явно недостаточно.

В результате всю ночь сидел рядом с пострадавшим и лечил его волевой магией. В ход пошла не только накопленная энергия, но и вся, которую он за время работы успел поднабрать. Энергоканалы не только пришлось восстанавливать, но и новые выращивать. И все мази и эликсиры, которые могли помочь, извел. Но вроде процесс умирания организма удалось повернуть вспять.

Вот где теперь прикажете израсходованные зелья восстанавливать? Сам он большинство делать не умеет. У Неласова попросить? Надо надеяться, Карташов поймет важность закупки и раскошелится.

Пока лечил, рядом перебывали все знакомые Пете казаки, и вообще чуть ли не весь отряд. Что людям не спится? Но хотя бы не мешали. То есть несколько раз с ним пытались заговорить, но целитель-недоучка был настолько погружен в себя, что этого не замечал. А за плечо никто не тряс.

Уже утром, когда Петя наконец поплелся в свою палатку, не имея ни физических сил, ни магической энергии, его перехватил старшина Нечипоренко и спросил: «Как?» Ответом, что поправляться будет еще долго, но помереть вроде не должен, удовлетворился. Спасибо, правда, не сказал. Вот и пойми этих казаков.

Следующие дни (Петя не считал, но было их больше недели) прошли, можно сказать, спокойно.

Лечил казаков, но хранилище до донышка не вычерпывал. Обязательно один амулет в сутки заряжал. Хотя иногда для этого приходилось еще вечером медитировать, чтобы добрать необходимое количество энергии.

Наложил на казаков по «малой регенерации», но в основном волевую магию использовал. Долго по времени, зато удавалось хоть что-то сделать на тех крохах энергии, что он успел накопить. Так что дни были заняты, и уставал он страшно. Иногда ловил себя на мысли: а что, собственно, он так старается? Казаки эти ему отнюдь не друзья, достаточно было просто проверять, идет ли заживление, и вмешиваться только в случае крайней нужды. Немного подумав, нашел две причины.

Во-первых, он свою работу не таит, и о том, что отдает лечению все силы, не халтуря, весь прииск знает. И отношение к нему даже простых рабочих стало уважительным. Знают об этом и те немногие начальники, которые могут быть полезны ему в отношении карьеры.

Во-вторых, такая интенсивная и при этом осмысленная работа оказалась хорошей тренировкой. Магическое зрение, кажется, еще немного улучшилось (хотя казалось, что лучше уже некуда). По ощущениям, немного подрос и объем хранилища. Ну и большая практика в волевой магии тоже привела к тому, что чувствовал себя в ней Петя все более уверенно. Быстрее каналы соединял, быстрее новые отращивал и тратил на это все меньше энергии. В общем, реальная практика, которая дает профессиональный рост.

Была ли еще третья причина в том, что он просто любит доводить дело до конца и вообще ответственный работник, Петя так и не решил. Вроде это тоже было стимулом, но стимулом слабым. Если бы сейчас его практика закончилась, сбежал бы он от недолеченных казаков со спокойным сердцем и чистой совестью. И в экспедиции о них тоже беспокоиться не будет. Но все-таки сам факт, что он делает свою работу хорошо, сердце грел.

За это время произошло только одно приятное событие. Его каморку посетил Микулин и таки сделал из алмаза накопитель. На Петином походном оборудовании. Получилось меньше, чем Птахин ожидал, но все равно, чтобы заполнить полученный объем, ему потребуется десять дней сливать всю энергию только в этот камень. Серьезное подспорье. Вот только когда накопитель заполнять? И чем? У него вся энергия на зарядку амулетов и лечение казаков уходит.

В качестве неожиданного и приятного подарка Карп Прокопьевич сделал для алмаза оправу. Видать, Карташов его и вправду хорошо так «не обидел». Из совсем небольшого золотого самородка, который принес сам! О наличии золота у него самого́ Петя промолчал.

Цепочку, правда, Карп Прокопьевич не сделал, ограничился ушком-петелькой. Но, может, и к лучшему. Не надо чувствовать себя должником, а шнурок найти несложно. И шею он меньше трет.

Еще два раза за время ожидания отряд (дружина) Карташова срывался к расположенным неподалеку деревням, но обошлось без боев. А также без чжурчжэней и без золота. Наверное, окрестные крестьяне давно уже все в лесу прикопали. А радиус обнаружения у Микулина оказался совсем небольшой. Всего саженей двадцать. Петя сначала даже не поверил. А как же он сам, со своей половиной версты? Ведь чувствует же! Правда, только магию. Людей сквозь деревья распознавать так далеко не получается. Хотя, похоже, за сотню саженей что-то начинает ощущать. Он что, особенный? Мысль приятная, но озвучивать ее не стоит.

Наконец местные охотники были опрошены, и примерное место нахождения Петиного алмаза определено. И отмечено на карте с точностью «плюс-минус лапоть», как пошутил Микулин. Карта, кстати, тоже была очень приблизительная. Короткие сборы, и отряд двинулся куда-то на северо-запад. Сначала по тропам, которые здесь дорогами называют, а потом уже по звериным. Ехали, естественно, верхами. Никакие телеги с собой протащить было нереально.

Несмотря на такие дороги, шли довольно бойко. Карташов толкового проводника из местных нанял. Правда, тот вел их отряд не к алмазным копям, а к какому-то известному (у аборигенов) отшельнику. Чуть не сто лет в самой глуши живет, с духами разговаривает, про все знает. И хижина его как раз в подозрительных местах расположена. Вроде нашедший алмаз охотник как раз к этому шаману за чем-то ходил, по дороге и нашел.