Ловят кого-то? Любопытно! Имеется резон ближе подойти, высмотреть, что за добычу неведомую купцы из воды тянут. Чудо-рыбину? Али диволюда морского поймали?

Команда уже собралась на палубе возле навеса, даже зубастый Мель соизволил из трюма выбраться, держа в руках бурдюк – то ли с водой, то ли с чем покрепче. Все смотрели на Садко, ожидая указаний.

* * *

– Что делать-то будем? – Милослав, застопорив ход корабля, подошел с кормы услышать решение капитана.

Кормчий по праву считался на «Соколе» голосом разума, а сейчас он снова почуял, что Садко рисковать надумал. Милослав, пользуясь положением близкого друга, подчас возражал пылкому новеградцу, пытался вразумить да охолонить… но лишь когда никого рядом не было. Иногда увещевания шли делу на пользу, иногда – нет. Конечно, когда Садко принимал окончательное решение, пререкаться с ним было бесполезно, но вот когда сомневался, можно было и трезвое слово молвить. Часто Садко сердце слушает, но и разумом не обделен, а дельные мысли завсегда выслушает. Особенно в последние годы. В юности-то он совсем другим был, да жизнь научила.

Чему Милослав всегда беззаветно доверял, так это невероятному чутью Садко, оно вызывало уважение, а подчас и искренний трепет. Привыкший полагаться на свои знания и опыт, кормчий отличался осторожностью и риск не любил, берёг не столько себя, сколько команду и корабль. А вот Садко подчас такие решения принимал, что волосы дыбом вставали, но неизменно все эти рискованные предприятия заканчивались удачно. Удача… Да, похоже, одарила она капитана «Сокола» своим покровительством. Столько раз казалось: всё, каюк, сгинут непременно… ан нет, вывозила кривая, да еще и с прибытком.

– Заметить нас еще не могли, – протянул Садко. – Разве что на мачте у них братец Нумы обретается…

– Не могли, – пробасил Милослав. – Значит, можем спокойно обойти. Ни к чему чужим зенкам лишний раз на «Соколика» пялиться. Воды тут неспокойные, разбойнички морские по волнам шастают. Наверняка матросы тамошние и вооружены, и настороже.

– Так мы ж не разбойнички, нападать не станем, – усмехнулся Садко.

– Уверен? А коли дело дурно повернется? – Милослав закинул голову и крикнул: – Эй, Нума! Сколько человек на борту у них видишь?

– Четыре дюжины, не меньше! – почти сразу отозвался матрос. – А может, и больше! Не могу точнее счесть, поближе подойти надо!

– Во-о-от… – протянул Милослав. Заложил большие пальцы рук за широкий пояс, пожевал губами. – Я-то хорошую драку завсегда люблю, но зачем рисковать-то попусту? Трюмы у нас полны, команда уже в сторону дома глядит, прыть удалую по чужим портам да землям растрясли. Может, ну их?

Так обычно миролюбивый Садко и поступал: обходил встречные суда, дабы лишний раз не хвастаться чудо-кораблем, и велика была надежда, что прислушается капитан к мудрым словам, махнет рукой и минует возможные неприятности.

Но не в этот раз. Безделье – лучшее средство от осторожности, особенно для таких как удачливый богатый гость[32] Садко Новеградский.

– Э-э нет, мил-друг, – глава «Сокола» беспечно улыбнулся во весь рот, широко и белозубо. – Идем прямо туда, мало ли, кого они ловят… Посмотрим, поспрашиваем… А ежели напасть вздумают – ответим, благо есть чем. Носовой брызгун-водобой по левому борту га-а-а-аатовь! Все по-о-о-о местам! И вперед!

* * *

Захлопал, запел надувшийся парус, заскрипел руль, поворачивая корабль. Корпус задрожал, зашептал что-то, «Сокол» плавно набрал ход и полетел по глади морской в сторону берега и пузобокого купеческого судна.

Воодушевленная грядущим приключением команда разбежалась по местам, и даже обычно молчаливый Полуд, надевая кольчугу, насвистывал какую-то залихватскую песенку. Только Мило-слав особо не радовался, но волю капитана исполнил безропотно, встал у руля, направляя «Сокола» в сторону чужаков.

Улыбаясь соленому ветру и брызгам, Садко утвердился на палубе покрепче, широко расставив ноги, и погладил теплый борт. Провел ладонью мягко, но сильно, как ласкал бы любимого сноровистого коня, будто волшебный «Сокол» – живой. Хотя, царь подводный его разберет, может, так всё и есть!

Садко до сих пор не мог определить, из чего его корабль сделан. Поверхности темные, твердые, слегка шершавые, как тысячелетний окаменевший топляк, но при этом дерево наипрочнейшее, гибкое, упругое, под жарким солнцем не нагревается… нет на земле подобных деревьев, а если и есть, то новеградец о таких не слыхивал.

Не чета «Соколику» обычные суда рукотворные, даже самые лучшие, с любовью исполненные и с командой искусной на борту. Чудо-корабль, благодаря зачарованной карте, с которой он был неразрывно связан волшбой, умел не только находить путь в сложных водах, но еще и обходил рифы и мели без помощи кормчего и водича[33], стройно шел поперек самого сильного течения, отворачивал нос от опасных скал… Канаты на матчах не путались никогда, парус и руль слушались так легко, что казалось – ты лишь подумать успел о смене курса, а корабль уже поворачивает.

Да что уж там, много в запасе у корабля, названного Садко по старой памяти «Соколом», полезных и чудесных качеств… лакомая он добыча для всякого корабельщика.

Но даже если матросы корабля купеческого вооружены и какую каверзу задумают, не по зубам новеградцы им будут! Подготовиться к встрече, какой бы она ни стала, всё равно надобно, а у «Сокола» имелось шесть причудливых водобоев-брызгунов, получивших свое прозвище по имени полосатых рыбок из южных морей. Располагались водобои на носу, на корме и по обоим бортам, но сейчас наверх, как и велел Садко, из своей ниши выпрыгнул на высоком коленчатом постаменте лишь один – левый носовой. Возле грозного оружия, укрывшись до поры до времени за вывешенными на борт щитами, пристроился матрос Бану, что лучше других умел управляться с диковинным устройством.

Садко прищурился, оглядывая команду.

– Руф! – окликнул он диволюда – косая сажень в плечах, курчавая черная шерсть на голове, вытянутый вперед нос. – Пригнись-ка пока. Не к чему им тебя видеть!

– Грааххх-буф? – переспросил тот.

Садко лишь нетерпеливо замахал рукой, мол, прячься быстрее. Руф еще плохо понимал русскую речь, но сообразил, что от него хотят, и присел у борта, скрывшись от чужих глаз. Ратники и матросы сняли с крюков большие щиты. Каратан, Мель и Ждан подняли абордажные пики.

Все были готовы.

* * *

На пузатом судне с топорщащимися рядами весел наконец-то заметили приближение чужака с полосатым парусом. По палубе забегали туда-сюда, засуетились, среди темных одеяний тревожно заблестела броня. Моряки решили, что к ним спешат морские разбойники, и споро готовились к опасной встрече, чтобы припугнуть-отпугнуть, а ежели необходимость такая возникнет, схлестнуться во всеоружии.