– Многие Темные воевали против фашистов, – сказал Дмитрий.

Да, это преподавали на истории. Вампиры хаживали в разведку через Сумрак, порой даже зарабатывали ордена. Сельские ведьмы наводили порчу на оккупантов или посылали гитлеровские отряды в глушь и топи. Оборотни-партизаны рвали карателей в лесах, и было известно немало случаев добровольной инициации.

– У них был курс магии вещества, там учили делать артефакты, – продолжал Артем. – А у кого-то оказались еще способности к математике. Он вычислил, как надо все расположить, и они под шумок стали тут все заряжать. Тем более часть контура уже была, до них постарались, при Екатерине и раньше. А там еще Наполеон наступал, они сначала хотели против него оружие сделать магическое. На войну-то их ведь не брали, вот и хотели бить французов прямо из школы.

– «Вы помните, текла за ратью рать…» – прочитал наизусть Дреер. – Но ведь они так и не пустили это в ход?

– Этот парк с дворцами – как будто большая магическая линза. Ее можно сконцентрировать на чем-нибудь и распространить туда любое заклинание. А можно сделать так, что оно разойдется кругами. Как взрывная волна.

– Погодите, – спохватился Дреер. – У них же не было Фуаран!

– Лишить Иного способностей в сто тысяч раз проще, чем дать способности человеку, – сказала Анна.

Про это Дмитрию тоже было отлично известно. За преступления против Договора одно из самых легких наказаний – лишение магии, частичное или полное. Тогда Инквизиция накладывала специальную печать. Она любила накладывать печати.

– Просто с Фуаран это смогла даже я…

– Но почему они тогда не сумели?

– А вот этого мы уже не знаем. Наверное, их раскрыли. Отняли способности и память стерли.

Гуманно, подумал Дреер. Прожить целую жизнь, помня о том, что когда-то был волшебником, – такое не каждый взрослый выдержит. А тут – подростки.

Хотя когда это Инквизицию волновали соображения гуманности? Скорее всего блок памяти нужен был, чтобы скрыть конструкцию артефакта. Это вам не статический портал. Потому и всех Иных из Царского Села удалили. Скорее всего сам Кармадон – Совиная Голова за этим следил, лично приезжал, самые ценные камни забрал в Европу. Бюро тогда квартировало отнюдь не в Праге, да и звалось вовсе не Бюро, а Канцелярией Старого Света.

А затем Дмитрия таки прошибло.

Словесник опять подумал про Александра. А не он ли придумал назвать заведение Ликеем, по образу школы своего учителя Аристотеля, когда проект обсуждался в Инквизиции? И вот откуда портрет Аристотеля в кабинете их директора Сорокина в череде изображений великих педагогов прошлого.

Интересно, Сорокин знал?

– Доказать ничего нельзя, – сказал Дреер. – Не брать же во внимание книгу и докладную записку. Они появились так же, как вымышленная Стивенсоном сыворотка мистера Хайда. Извини, Аня, для твоих способностей нет разницы, что творить – правду или фантазию.

– Знаю… – отчего-то с виноватым видом согласилась Голубева.

Конечно, многое сходилось. Можно даже было приблизительно вычислить тех семерых разжалованных Иных. Структуры центральной нервной системы, ответственные за магию, не имея «питания», вызвали развитие других способностей. Не отсюда ли тонкий дипломатический талант будущего канцлера Российской империи Горчакова или поэтические – целого ряда его товарищей? Не рудимент ли умения видеть линии вероятности – суеверность Пушкина? Да и источник Силы, аномально благотворный для Ингерманландских болот, нельзя сбрасывать со счетов.

Сходилось даже с репликой Александра по поводу «Демона». В социальный эксперимент такого масштаба наверняка были посвящены только высшие чины Инквизиции и главы Дозоров. Тогда сам Завулон жил в Англии, а Гесер – на Востоке. Кто-то из рядовых Темных мог увидеть необычную ауру молодого поэта. Возможно, даже понял нечто по стихам. А потом решил склонить на свою сторону, по многократно разыгранной пьесе. Однако не успел. Пригласили его в отделение санкт-петербургской Инквизиции и сказали: «Милостивый государь! Настоятельно просим Вас оставить попытки посвящения в Инаковые известного вам юноши, равно как и любые разговоры с ним. Юноша сей пребывает под негласным надзором…» А могли и вовсе ничего не объяснять.

– Мы не собираемся ничего доказывать. – Голос Артема прервал размышления Дреера. – Мы просто сделаем то, чего они не сделали. И никто нам не помешает. Даже если бомбу на Царское Село сбросят – не долетит. Так и передайте вашему начальству.

– Хорошо. – Дмитрий наконец-то встал. – Передам.

– Дмитрий Леонидович, только, пожалуйста, больше не приходите, пока все не кончится, – сказал Карен. – Иначе опять у вас вся Сила пропадет.

– Ничего, – ответил Дреер. – Уже не привыкать.

Сейчас он мог бы провесить портал, хотя бы постараться. Но не стал, просто зашагал обратно к Екатерининскому дворцу и Камероновой галерее. Даже ни разу не обернулся.

Где-то в ветвях опять каркнул ворон.

Стригаль ждал Дмитрия в сквере, недалеко от Египетских ворот. Дреер невольно проникся уважением к смелости бывшего надзирателя: «мертвым поэтам» сейчас ничего не стоило нанести удар. Но все же Инквизитор прибыл сам, а ведь мог общаться через Сумрак, оставаясь в конференц-зале в Петербурге.

Они тоже сели на скамью. Отсюда был виден памятник Пушкину.

– Вы знали?.. – спросил Дреер.

– Мне было известно, – ответил Стригаль.

– Но мне решили не говорить.

– На это нужно было разрешение Дункеля. Он сам не верил до последнего, что все серьезно.

– Тогда вы знаете, что там.

– Покажите мне все, наставник Дреер.

Дмитрий, преодолевая себя, послал Стригалю мыслеобраз встречи. На расшифровку Инквизитору хватило пары секунд.

– Значит, они только ждут, когда контур зарядится и обретет полную мощь, – проговорил он, глядя мимо Дреера. Очевидно, общался с Эдгаром или самим Кармадоном – Совиной Головой. А может, со всем консилиумом сразу.

– Мне нужна помощь, – сказал Дмитрий. – Тогда я смогу их переубедить. Я должен знать то, чего они не знают. Почему артефакт не заработал тогда? Почему Лицей остался Лицеем, ведь его надо было закрыть? Они же там продолжали гулять, внутри контура…

Стригаль медленно повернул к нему голову. Что-то в его взгляде изменилось. Настолько, что Дмитрий замолк.

Инквизитор вдруг как будто разучился мигать.

– Молодой человек! – произнес Стригаль. Кажется, при этом он не открывал рта.

– Грандмейстер? – с глупым видом спросил Дреер.

– Константин любезно согласился выступить аватарой. Он не будет слышать наш разговор. Никто не будет. Войдите в тень, молодой человек.

Дмитрий послушно выполнил… нет, не просьбу и не приказ. Повеление, иначе не назовешь.