Рефик нерешительно шагнул внутрь, а Омер посмотрел на свою комнату из-за его плеча, размышляя, сможет ли Рефик увидеть в ней свежим взглядом что-нибудь такое, чего он сам по привычке давно не замечает. Кровать, несколько каркасов от пружинных матрасов, стол, заваленный чертежами и расчетами, грубо сколоченный шкаф, огромная печка с длинной трубой, змеей изгибающейся под потолком, маленький столик, на котором сохнут сигареты, окна, оклеенные газетами, деревянный пол… Грязная комната, старые вещи.

— Здесь лучше, — сказал Рефик. — Теплее!

— Если хочешь, живи тут.

— Но я не хочу тебя беспокоить!

— Да брось. Так еще лучше. Наговоримся всласть.

— Это точно. Нам о многом нужно поговорить.

«О многом поговорить? — думал Омер. — Он уже начал меня беспокоить. Зачем приехал? Конечно, я рад… Поговорим. Да, поговорим!»

— Ну-ка, расскажи, как у тебя дела, — обратился он к Рефику и удивился, каким странным тоном это сказал.

— Все в порядке, — ответил Рефик немного растерянно. Он похудел, потерял прежнюю округлость. Лицо бледное, во взгляде не чувствуется прежней счастливой уверенности и спокойствия — напротив, выглядит так, словно пытается побороть тревогу. Видно, впрочем, что ему, как всегда, хотелось бы сгладить все острые углы. Тем более что сейчас, после долгой разлуки, дружеские чувства в нем вспыхнули с новой силой, и он явно предпочел бы не омрачать радость от встречи.

— Знаешь, это очень хорошо, что ты приехал, — сказал Омер.

На этот раз скрыть волнение захотелось Рефику.

— Пойду принесу чемодан и выложу вещи, — сказал он и вышел.

Омер еще раз внимательно осмотрел свою комнату «Вот уже два года я здесь!»

Вернулся Рефик с чемоданом. Омер попытался ему улыбнуться. Потом взял один из ватных тюфяков, сложенных в стопку на пружинном матрасе, понюхал и решил, что пахнет он скверно. Второй ему тоже не понравился, и наконец, взяв третий, он спросил у Рефика, где тот хочет спать. Рефик задумался и обвел комнату оценивающим взглядом, словно молодожен, размышляющий, как обставить квартиру. Потом они расстелили тюфяк на выбранном им месте. Нашлись и простыни, и целая груда одеял. «Как давно мы друг друга знаем, сколько лет дружим! — думал Омер, прислушиваясь к гудению печки. — Десять лет. А сейчас я уже совсем не тот амбициозный честолюбец, каким вернулся в Турцию…» Он вдохнул доносившийся из чемодана запах Стамбула, посмотрел, какие вещи и книги Рефик привез с собой; потом присел на край кровати, закурил и принялся рассматривать самого Рефика. Тот разгружал чемодан и складывал свои пожитки на крышку сундука. Омер вдруг с удивлением понял, что Рефик кажется ему чужаком. Он смотрел на друга, как мог бы смотреть какой-нибудь человек на знакомого мясника, которого из года в год видит за прилавком, если бы вдруг встретился с ним на улице и увидел его ноги. Омер привык видеть Рефика в инженерном училище, в Нишанташи и вообще в Стамбуле, а здесь он казался инородным телом. Внезапно Омер словно бы посмотрел на себя со стороны, так, будто был совсем другим человеком, и подумал: «Кем бы я мог стать? Чем бы я мог еще заняться, вернувшись из Англии?» Он снова, как делал это уже множество раз за эти два года, стал загибать пальцы: университет, инженерная компания, своя маленькая строительная фирма, жизнь в Стамбуле… «Нет, это все не то! — вдруг разозлился он. — А значит, я был прав!»

Рефик неожиданно обернулся и спросил:

— Кстати, как поживает Назлы?

— Хорошо. Летом и осенью мы несколько раз встречались, когда я приезжал в Анкару. Сейчас пишем друг другу письма. — Омера вдруг потянуло на откровенность. — Пишем письма, но тем для переписки становится все меньше и меньше. Она описывает, что делает изо дня в день, я тоже. И какой в этом смысл?

Рефик посмотрел на друга и улыбнулся, словно хотел сказать: «Как какой смысл? Смысл тот, что переписка между помолвленными молодыми людьми — замечательная штука! Зачем об этом спрашивать?»

— А как Перихан?

— Хорошо.

— Кстати, ты ничего не сказал о дочке. Ее ведь Мелек зовут, если я правильно помню?

— Да.

— Какая она?

— Настоящий ангел. Но, должно быть, высоченная вымахает.

— Кому пришло в голову ее так назвать?

— Мне, — смущенно сказал Рефик. — Я хотел, чтобы у меня была дочка, похожая на ангела. — Он закончил доставать из чемодана вещи и растянулся на своем тюфяке.

Омер тоже откинулся на кровать. Лежал, курил, смотрел в потолок и пытался как следует насладиться этими последними минутами первого часа, проведенного вместе с другом. Они будут лежать здесь и болтать, словно два школьника в спальне или два солдата в казарме, а радость и волнение встречи будут потихоньку исчезать, разгоревшиеся дружеские чувства — остывать, и на смену им придет холодок, неизбежный между двумя взрослыми людьми, не очень-то одобряющими образ жизни друг друга.

— Я хотел, чтобы у меня была дочка, похожая на ангела, — повторил Рефик и как-то нервно, нехорошо рассмеялся.

Рефик удивился. Такого смеха он от Рефика никогда не слышал.

— Слушай, у тебя, похоже, нервы не в порядке.

— Устал. Три дня в дороге…

— Если хочешь, поспи немного. Через час поедим. Поспишь и будешь лучше себя чувствовать.

— Нет. За месяц я еще успею вволю выспаться. Давай лучше поговорим.

— Ты думаешь остаться здесь на месяц?

— Да. Я сказал дома, что на месяц уеду.

«На месяц он уедет! — подумал Омер. — Взял и уехал на месяц, приехал сюда. Станет здесь жить, спать, почитывать свои книжки, и будет от него, как всегда, веять довольством и спокойствием, а я снова начну чувствовать себя беспокойным, честолюбивым типом. Легко, ничего не делая, ни обо что ни мараясь, казаться порядочным, счастливым и праведным! Впрочем, он сейчас тоже стал каким-то нервным… Снова я начал думать! Почитаю, что ли, лучше газеты, которые он привез. Узнаю хоть, что в мире делается. А то пока я тут готовлюсь стать завоевателем и зарабатываю деньги, совсем от жизни отстал!» По правде говоря, от жизни он все-таки отстал не очень сильно. Омер иногда ходил к немецкому инженеру послушать радио — у того был очень мощный приемник, ловивший сигналы со всей территории Европы. Но свежие турецкие газеты из Анкары — совсем другое дело! «Заявление премьер-министра Джеляля Байара: правительство подготовило новые законопроекты… Французы и сирийцы… Визит короля Фарука в Турцию… Кризис в Европе нарастает… Гитлер направил Австрии ультиматум… Сталин заявляет, что в случае агрессии…» Ему хотелось читать дальше, но он отложил газету. «Что, интересно, делает Рефик?» Он понял, что теперь уже ни на секунду не сможет забыть о том, что Рефик находится рядом. Слегка приподняв голову, посмотрел на темное пятно в углу комнаты. «Ладно! Пусть он меня месяц побеспокоит… Целый месяц ловить на себе взгляды этого счастливого, деликатного, задумчивого человека! Заговорю-ка я первым».