Мать посмотрела на нее.

– Что такое, Брайди?

– У тебя бекон подгорает, – огрызнулась Брайди.

Джеймс перевел взгляд с одной на другую.

– Брайди, ты не на ту метлу села? – засмеялся он.

– Ну да, по крайней мере, это лучше, чем лететь не в ту сторону, – парировала она.

Она протиснулась мимо него.

– Я видела, как ты к нему лез. Надеюсь, ты собой доволен.

Джеймс неуловимо быстрым движением догнал ее на пороге.

– Ты, Брайди, заткнись. Лучше взгляни дальше собственного…

Он запнулся.

– Просто заткнись и постарайся повзрослеть. Он помог, хотя не был обязан это делать.

– Да он просто выпендривается, такой герой, что с ума сойти. Неужели ты не видишь? Посмотри на дядю Джека и тетю Грейси. Кудахчут над ним, как над хворым.

Она выбежала из кухни, надеясь, что он последует за ней. Из ее сердца рвался крик:

– Я люблю его и ненавижу, и ты не должен дружить с таким, как он!

Потти позвонил Тиму в контору за несколько дней до возвращения Джеймса и попросил его перезвонить, когда Тиму будет удобно, поскольку в прачечной возникла проблема. Тим перезвонил из телефонной будки, чувствуя себя по-дурацки. Полковник сообщил, что они установили, где находятся в данный момент доктор Гербер и его жена, предыдущие жильцы квартиры, в которой теперь проживают Хейне и Милли. Сейчас отрабатывается план их отъезда из Германии.

– Этого достаточно? – задал вопрос Потти. – Или ты предпочел бы, чтобы их запрятали в безопасности где-нибудь на Британских островах?

Тим вспомнил о приглашении сэра Энтони на каминной полке в его комнате.

– Я доверяю вам, – ответил он.

– Спасибо, – отозвался Потти.

Тим объяснил, что получил еще одно светское приглашение от сэра Энтони, которое он намеревается принять. Оно пришло немного поздновато, только сегодня, но сэр Энтони такой симпатичный тип, так что Тим совсем не против пойти. Тим все еще носил значок, свидетельствующий о принадлежности к фашистской партии, и посещал собрания БСФ не только в Хоутоне, но и в Ньюкасле. Они с удовольствием принимали его, потому что численность БСФ явно уменьшилась. Людей оттолкнули многочисленные акты насилия во время маршей в Ист-Энде, закончил он свой рассказ.

– Несомненно, так оно и есть, – сказал Потти, – хотя нам совершенно точно известно, что их друзья-нацисты продолжают их финансировать. Это поддержка их на случай, если, э-э… Дело дойдет до мордобоя между Германией и нами, интересно знать?

Тим стиснул в руке трубку. Действительно, интересно. Потти продолжал говорить:

– Поэтому мы должны продолжать держать их под пристальным наблюдением. Не забывай, что ты вернулся к ним с большим энтузиазмом, после того как побывал в Берлине и пообщался с великолепными людьми, и они оказали тебе поддержку в истории с Джеймсом. Не забывай также, что ты не говоришь по-немецки, если вдруг они перескочат на этот язык. Просто слушай и запоминай. Потом расскажешь.

Кто-то забарабанил в стекло будки.

– Одну секунду, – сказал Тим в трубку и открыл дверь навстречу рассвирепевшей пожилой тетке. –   Прошу прощения, – начал объяснять он. – Я говорю с мамой. Она волнуется насчет моего папаши, и я сейчас пытаюсь втолковать ей, что к чему. Она – сварливая старушенция, но приходится все это проделывать. Если вас не затруднит, подождите секундочку.

Тетка в шали заулыбалась.

– Ага, парень, помоги ей, конечно. Я подожду.

– Алло, – сказал он в трубку, одновременно бросая монеты в аппарат, чтобы продлить разговор.

– Говорит твоя сварливая старая мамаша.

Оба засмеялись.

– Так что иди на вечеринку к сэру Энтони, и хотя у меня нет намерений злобно клеветать на него по поводу его намерений – все-таки я давно его знаю, в школе вместе учились, н-да, – у меня есть серьезные сомнения в отношении тех путей, которые выбрали некоторые другие. Глаза и уши, мой дорогой мальчик. Кстати, у нас имеется счет у Нортона в Ньюкасле. Сбегай и приобрети себе приличный костюмчик для подобных случаев.

– Нас?

– Не будь идиотом, дорогуша. СРС, разумеется. Секретная разведывательная служба. Так что с нетерпением жду твоего отчета.

Обед состоялся в клубе сэра Энтони, в Лондоне, тринадцатого марта. Тим получил большое удовольствие от еды и никакого – от компании. Он сидел рядом с леди Маргарет напротив герра Бауэра, опять в качестве гостя. Но его почему-то это не удивило, и он только с жалостью подумал об отце, который не в курсе контактов его друга. А может быть, это и есть Клуб Мира? Он взглянул на сэра Энтони, такого доброжелательного и приятного. Ну да, конечно, так оно и было, по крайней мере, с точки зрения этого благотворителя и, возможно, с точки зрения Бауэра. Да, возможно. Ржание леди Маргарет вернуло Тима к реальности, и он изобразил на своем лице восхищение и излил его на нее, когда она произнесла тост за последнее пожертвование «наших друзей». Сэр Энтони улыбнулся ей с другого конца стола, но глаза его оставались серьезными. Он, похоже, еще похудел. Тим ковырял вилкой еду на тарелке, когда леди Маргарет поинтересовалась его поездкой в Берлин.

– Все было так прекрасно, – с жаром сказал Тим. – Так волнующе. Везде флаги, транспаранты, повсюду ночные клубы. Впрочем, я не был там несколько месяцев.

Леди Маргарет пригладила волосы, уже начавшие седеть у висков. И, кажется, немного редеть? Она убрала их наверх, в некое подобие узла. Воображение нарисовало у него в голове гриву Фанни, и он никак не мог избавиться от образа. Брайди смеялась бы, если бы он ей рассказал. И Джеймс тоже. А что, идея не лишена оснований. Леди Маргарет вещала:

– А какой великолепный состав людей. Все высокие блондины. В Берлине, должно быть, теперь намного чище, после того как все, да, несомненно, все израильтяне уехали. Хочется пожелать, – она остановилась и подняла свой бокал немецкого рейнвейна в сторону Тима и герра Бауэра, – что мы найдем волю очистить нашу страну аналогичным способом.

Тим поднял свой бокал и поднес его к губам. Но пить за это он не мог. С другой стороны стола герр Бауэр чокнулся с леди Маргарет.

– За ваш скорый приезд в Берлин, леди Маргарет.

Тим опустил бокал. Место рядом с герром Бауэром занимала увядшая немолодая женщина, а дальше, с другой стороны, сидел человек, которого Тим, как ему показалось, узнал, хотя их, кажется, не представили друг другу. Но возможно, в сутолоке он просто не расслышал. Сэр Энтони произнес:

– Я полагаю, Германии пришлось разобраться со своими внутренними делами. Она была в опасном состоянии экономически и политически. Я знаю, что многие коммунисты – евреи и что они присягнули на верность России. В таких обстоятельствах я вижу, что они могут справедливо считаться угрозой. Насколько я понимаю, Тим, представители профсоюза – коммунисты – выдвинули против вашего отца какие-то крайние обвинения, и этих людей сняли.