Тот на миг замер с расширившимися от страха и непонимания глазами, а затем снова поднял голову, как нечто совершенно иное. Инфо подсказало, что теперь вместо него будет сражаться «воплощённый высший аякаши» запредельного шестисотого уровня.

Ректор тяжело вздохнул.

— Вы так ничего и не поняли… Боя не будет. Я вас создал. Вы все — мои творения. Творение не может навредить своему создателю.

Первым устремился в атаку воплощённый дух и… просто упал замертво.

Ректор сделал пасс рукой, будто взял пальцами нечто незримое, и резко дёрнул. Масао следующим упал на землю с остекленевшими глазами.

Затем начали падать замертво и другие спутники призрака. Просто так. Не успев сделать ничего.

Началась суматоха. Полетели массовые навыки, чтобы хоть как-то задеть противника. Но…

— Во имя великой А̸̡̮͖̬̜̫̙̦͚̦̹͙͖͔̻̯̤̼̭̋̃́̀̾͒̂̏̔̓̌̌̿͘͘͠ͅ… — но выговорить имя своего бога Тахион не успел. По пространству ударила звуковая волна и на миг все звуки скрылись за противным писком и дикой болью в ушах. А затем Тахион тоже пал замертво. Следом — бросившийся в атаку Мракрия. Он едва успел кинуть быстрый взгляд в сторону Ласки, убрать часть защит со спины, а затем повалился на землю со слезой теней в затылке.

Нефтис…

Мы не сняли ни единого процента здоровья.

Я нашёл взглядом Некуша, быстро собрал пар под его мантией и активировал несколько маленьких паровых взрывов. Маг ветра был единственным, кому я мог сейчас хоть как-то помочь. Если Мракрии было так важно погибнуть от рук Ласки, то те же правила должны работать и здесь — и как тари с символом Безупречного, он возродится через «ложную жизнь» и башню Астрала.

Последним владыка Доминиона вырубил Терми. Хотя судя по имени над головой, тот был ещё жив.

А в следующий момент мы остались одни.

Только я, Ласка и великий Ректор Нархаармис.

И груда мёртвых тел на полу.

Тишина.

Ректор грустно смотрел на трупы своих учеников.

Ректор молчал.

Ректор едва заметно качал головой.

Рвавшийся в цепях человек застыл, уставившись в пустоту.

Оборвать его путы и выпустить? Безумие. Не хочу, чтобы он и впрямь стёр мир, который Ласка назвала своим раем.

Не хочу умирать.

Слишком рано. Я ещё так много должен сделать! И Ласка…

Ректор молчал.

Теперь он смотрел мне прямо в глаза. Голова закружилась. Виски сдавило невидимой силой.

Конец?

Руки онемели. Я не мог сделать ни шага. Не мог произнести ни слова.

Ректор молчал.

Затем его взгляд обратился к Ласке.

Снова ко мне…

— Синаэль. Алекс Стаматин… — тихо уронил Ректор, нахмурив губы. — Зачем ты пришёл сюда? Разве я тебе не сказал, что помогу всё исправить? Разве я не принял тебя в свою академию? Не дал тебе лучшего наставника? Не подарил тебе возможность быть рядом с друзьями? Так почему ты пришёл?

— Зачем вы стёрли мне память? К чему нас здесь готовят? Почему вы потакаете пустотникам, позволяя свободно разгуливать по доменам?

— Всё для вашего же блага, и ради великой цели, мой ученик. Если бы я не стёр твою память, ты бы не смог учиться. И с чего ты взял, что я потакаю пустоте?.. — он чуть помедлил, — а-а, вижу. Скажи это сам.

— Я встречался с Анкерием Безветренным, — ответил я, глядя ему в глаза. — Война одержимых случилась из-за того, что вы дали власть пустотникам и хотели обратить в эту стихию весь Доминион.

— Анкерий… Мне жаль, что с ним это случилось. Даже у меня порой бывают ошибки, но без ошибок не бывает развития. Пустота сильна, но неуправляема. Однако это лишь сила, Син. Нужно просто правильно ею пользоваться.

— И теперь она используется правильно? В городе полно одержимых силой бога-чудовища.

— А ещё в городе живёт Ласка, Сайрис, Фхайрентаанимар.. твой друг Терми тоже очнётся чуть позже. Я не обрывал его нить. И ты сам, рождённый пустотником. Да, я признаю, что в момент вашего призыва главой нынешнего домена Смерти было порождение пустоты, доппельгангер, принявший форму магистра Махи. Но он выпустил вас всех в этот мир. И вы все живы благодаря ему.

— А потом его убил Танатос, — припомнил я. — За что получил его должность и башню.

— Так было нужно, мой ученик. Однажды ты постигнешь весь Замысел. Или твой путь окончится здесь и сейчас. Открой мне свой разум, ученик.

Облик его начал стремительно меняться. Образ мудрого старца покрылся рябью и начал стекать, словно масло.

На меня смотрело высокое худощавое существо с серо-сизой кожей. Без носа, с одними янтарными глазами и большим выгнутым вверх черепом, а вместо бороды телепались в бесконечном танце щупальца.

Виски вновь сдавило, накатила невыносимая мигрень. Мне едва хватало сил, чтобы не потерять сознание. Я бы давно свалился на землю, но сила существа, которым был Ректор, не позволяла мне пошевелить даже пальцем.

В какой-то момент я едва не забыл своё имя. Вновь вернулись мысли о неминуемости конца. Если он и не убьёт меня прямо сейчас, то точно снова сотрёт всю память.

А затем и эти мысли исчезли. Я окончательно перешёл в какое-то полусонное состояние, где словно вспышки мелькали осколки воспоминаний из прошлого.

На этой ноте я выпал из странной возникшей между нами связи. Голова больше не болела, но накатила невыносимая усталость.

Ректор снова посмотрел мне в глаза.

— Мне нравится, как устроен твой мозг, — произнёс он. — И у Ласки тоже. Очень красивые мысли. Правильные. Зачем вы пришли ко мне, если способны разделить мои чувства? Единственные из всех здесь.

Я открыл было рот, но Ректор ответил за меня:

— Не отвечай, Син. Я всё знаю. Тебе просто нужны ответы. И узнав их.. да, теперь я вижу. Даже узнав правду, ты не отвернёшься от меня. Вы оба будете служить мне по собственной воле. Теперь слушай же. Ибо я не повторяю дважды то, о чём следует промолчать.

Голос Ректора раздавался отовсюду. Странный, глубокий, приятный, но в то же время холодный, словно нож.

И в полной тишине он начал свой рассказ для двух перепуганных слушателей:

— Знаешь, когда я сломался, Син? Когда раз за разом на моих глазах пленники мира-темницы убивали моих близких. День за днем, раз за разом. Снова и снова. Детей, стариков, всех. Для них мы были всего лишь опытом и источником ценного лута. Знаешь, как