Теперь уже тревога ясно читалась на лице у многих, не только у офицера, который первым доложил о прорыве.

– Достопочтенная Мать, – начал еще кто-то, – если вы позволите высказать…

Ее взгляд вонзился в его.

– Бегство?

– Организованный отход, – твердо ответил он.

Организованный. Издевательство чистой воды. У них даже нет времени отозвать перехватчики – большую часть придется бросить. Пилотов можно заменить, а вот корабли – болезненная потеря.

– Тридцать один дрон в ангаре, – доложила дочь Ордена. Казалось, у нее ноги подкашиваются от ужаса, который изливался в ее душу из душ паладинов.

Сетембра повернулась к группе офицеров, стоявших перед одной из ближайших консолей.

– К прыжку все готово?

– Так точно, Достопочтенная Мать!

С ненавистью она подумала о тех, по чьей вине терпит такое сокрушительное поражение. О Хадрате Талантисе. Об Инице. Обо всех, кто помогал девчонке. Придет день, когда за это поплатятся целые миры. День безудержной ярости и возмездия.

– Прикажете отозвать перехватчики? – спросила одна из дочерей Ордена. Она руководила ведьмами, которые поддерживали прямую связь с пилотами.

– Нет, – ответила Сетембра. – Нам понадобится все то время, которым они способны нас обеспечить.

Из ангара поступила очередная сводка:

– Роботы прорвались еще в нескольких местах.

– Осуществите прыжок в безопасный сектор Империи! – приказала Сетембра. Как только роботов внутри собора перебьют, она вернется во главе целого флота, чтобы уничтожить всех остальных. Нужно продвигаться вперед шаг за шагом. Сперва дроны, потом обители и, наконец, Коридор Пилигримов. Она будет умолять Камастраку о терпении. О терпении и о смерти Хадрата.

В последний раз она окинула взглядом хаос на голоэкране и крейсер, который уже почти достиг кольца обителей. А затем молча направилась в свои покои, покинув мостик и битву. Позор поражения тенью следовал за ней.

Силовое поле мерцало все интенсивнее, к нему на полном ходу мчалась «Кночи».

С другой стороны приближался «Кавдор Терминус». Несколько роботов ползали по его фюзеляжу, словно пчелы по улью.

– Мы их опередим! – Кранит так стискивал ручку штурвала, что побелевшие костяшки выступали будто мраморные шарики.

– А что с собором? – спросила Иница.

– Он не может последовать за нами – он крупнее кольца, – ответила Шара. – Ведьмы могли бы послать в погоню перехватчики или баркас, но похоже, их корабли позарез нужны им самим.

– Я не об этом, – Иница указала через окно кабины туда, где парила крепость Ордена. Там не на жизнь, а на смерть бились перехватчики и дроны, но с такого расстояния битва казалась ураганом световых разрядов. – Они вроде стрелять перестали, нет?

Шара скривилась.

– Вот диво-то.

Силуэт собора вдруг как будто наполнился звездами, стал прозрачен, как черное стекло.

Кранит задрал нос корабля круто вверх.

– Они удирают! – выкрикнул он с мрачным торжеством. – С ума сойти: Муза обратила в бегство собор! – он оттянул штурвал на себя, а в следующий миг вновь двинул его вперед. «Кночи» сделала скачок, завалилась носом вниз и под прямым углом понеслась к мерцающему энергетическому полю.

– Твоя правда! – Шара проверяла датчики. – Собор убрался!

Иница видела, как приближается силовое поле, и приготовилась ко входу в гиперпространство, как вдруг из шахты показалась Муза. Главнокомандующая армией боевых дронов, вновь натянувшая свое легкое платьице, с невинным видом переступила порог кабины.

– Я же сказал, всем пристегнуться! – прорычал Кранит.

Гланис поднялся вслед за Музой, тяжело дыша.

– Робот сидит в шлюзе, – сказал он. – Кто-то должен за ним следить.

– Если это чудище решит разбуяниться, – угрюмо отозвалась Шара, – мы со своими бластерами его не остановим.

Муза удивленно посмотрела на нее. Призрачный голубоватый свет озарял ее лицо.

– Он никого не тронет. Почему он должен разбуяниться?

Шара пожала плечами.

– Я бы скорее спросила: а почему нет?

– Может, вы все же соизволите пристегнуться? – рявкнул Кранит.

Силовое поле уже заполнило все окно кабины. Инице невольно подумалось: они как будто ныряют головой вперед в неведомые воды, и никто не знает, что таится под поверхностью.

Гланис усадил Музу на второе откидное сиденье, а сам плюхнулся в свободное кресло помощника пилота. Иница наклонилась вперед, перетянула ремнем верхнюю часть ее туловища и защелкнула замок.

«Кночи» окунулась в озеро чистой энергии.

Голубое сияние поблекло.

Звезды погасли.

Мурашки, словно от электрических разрядов, побежали по телу Иницы, пульс за секунду увеличился вдвое. Казалось, в грудь воткнулся кулак, прижав к ребрам ее сердце, и оно отчаянно забилось, пытаясь вырваться из-под чудовищного пресса. Глаза горели, а кожу будто натянули на чье-то чужое, куда более крупное тело. В голове взорвалась паника: прошло столько лет, шлюз наверняка сломан, они вот-вот умрут, а то и хуже – будут вечно струиться через гиперпространство потоком частиц, способные мыслить и чувствовать, застрявшие там, где нет места человеку.

Несколько мощных толчков сотрясли корабль, Иницу швырнуло вперед и назад, ремень впился в тело, – и вдруг в глазах перестало гореть, а в конечностях – тянуть. Она снова смогла видеть, обнаружила перед собой улыбающуюся Музу – она хоть когда-нибудь перестает улыбаться? – затем Гланиса и остальных: все были немного оглушены, но живы. А за окном кабины было черным-черно – нездешняя недо-местность гиперпространства: ни света, ни глубины, ни вещественности.

– Неужто сработало? – прокряхтел Кранит и потер лицо.

Шара, застонав, пробежала глазами показатели датчиков и кивнула.

Гланис обернулся к Инице:

– Все в порядке?

– Если не считать того, что меня чуть не стошнило Музе на колени? Да, все хорошо.

Муза протянула руку и потрепала Иницу по щеке.

– Ничего страшного. Я же могу помыться.

– Ох нет, это было бы весьма страшно.

– Отвращение мне незнакомо. Я знаю, что означает это слово, но не обладаю соответствующим чувством.

Гланис повернулся обратно к приборам.

– Крейсер по-прежнему позади нас?

– В гиперпространстве нет понятий «впереди» и «сзади», – отозвался Кранит. – Если ты пойдешь на корму и выглянешь в окошко, ты не увидишь «Кавдор Терминус». Теоретически он может находиться ровно в том же месте, что и мы. Возможно, его молекулы прилепились к нашим, или наоборот. Или он находится в каком-то совершенно другом измерении, но материализуется в нормальном пространстве там же, где и мы. Разве тебе это не объясняли?