Бритт почувствовала, как ее захлестывает волна гнева. Ее брат оказался вторым Дэвидом Корешем, и вся история грозила обернуться новым инцидентом в Уэйко.[32]Он собирался лишить жизни и себя, и тех, кто, по его мнению, представлял опасность для созданного им извращенного образа — плода странного религиозного мифа. Все это так живо напомнило Бритт Средневековье с гонениями на еретиков и сжиганием ведьм на кострах, что ее даже затошнило. Она потеряла и сына, и мужа, потому что не знала о своей генетической наследственности, а теперь и Джозефу придется погибнуть по этой же при чине. Но ведь Кристофоро — ее родной брат. Может быть, еще удастся убедить его, что он ошибается?

— А что случится с вашими будущими потомками? — спросила Хэймар. — Где же дети нового поколения?

Кристофоро, хитро улыбаясь, выдержал ее взгляд:

— Ты, моя дорогая сестренка — наглядный пример тому, что случилось с родословной. Из-за близкородственных браков возникли проблемы с наследственностью. Ты могла бы стать идеальным вместилищем нового поколения, но вместо этого тебя отстранили от выполнения этой задачи и отдали на усыновление — ведь ты носительница гена Тея-Сакса. Кандидаты в Ближний Круг все чаще рождались с серьезными генетическими мутациями, и их приходилось выбраковывать.

— Почему же не позволить Богу и природе самим разрешить эту проблему? — предложил Романо.

— Потому что эмбриональные исследования и чудеса криоконсервации подсказали Совету Пяти другой выход. Они решили, что новое поколение нашей родословной будет ждать Второго Пришествия Господа в криогенной камере, в виде эмбрионов. — Кристофоро слегка склонил голову набок и посмотрел прямо в глаза Романо: — А вы были знакомы с одной из трех избранных производительниц этих эмбрионов. Честное слово, нагнали вы страху на членов Совета, когда им стало известно про вас с Мартой.

Романо вздрогнул и попятился. Голос его дрожал, когда он спросил:

— Что с ней случилось?

Кристофоро с сожалением покачал головой:

— Только те пятеро в конференц-зале могут сказать, что с ней случилось и где хранятся эмбрионы. И только они знают на память секретные коды доступа к этим зародышам. Никаких записей на этот счет не существует, и когда эти люди умрут, вместе с ними умрет и будущее.

— Но вы нарушаете Божью заповедь: «Не убий»! — вскрикнула Бритт. — Это не повод: убивать, чтобы спасти церковь! Если она существует по воле Бога, то выживет, несмотря ни на что. За два тысячелетия церковь уже прошла через столько испытаний…

— Стоит вам уничтожить эти артефакты, и у ваших соратников не останется никаких доказательств для своих притязаний. У них не будет никакой возможности подтвердить, что вы или те эмбрионы родственны Христу. Остановитесь же! — призывал Романо.

— Слишком поздно. Из этого комплекса нет выхода. Взрывное устройство, которое я заложил, сработает через несколько минут и уничтожит все остатки ереси. Поверьте, это безболезненно. — Он окинул Хэймар и Романо холодным взглядом. — Будет похоже на Армагеддон. — В его расширившихся глазах проступила зловещая сила: — А может, это и есть Армагеддон. Может, взрыв ознаменует начало Судного дня и в нем — кто знает? — свершится воля Господня.

Бритт охватила дурнота. Она придвинулась ближе к Романо. Кристофоро меж тем простер к ним обоим руки над стеклянным контейнером:

— Давайте соединим наши длани и помолимся над телом Господа нашего.

Бритт испытывала одновременно и гнев, и страх, но по мере того, как она вглядывалась в лицо своего брата-близнеца, страх исчезал, уступая место неприкрытой ярости.

Романо все еще не мог оправиться от потрясения, связанного с правдой о Марте, но теперь у него была более насущная задача: спасти жизнь Бритт и свою собственную. Он склонился над стеклянным контейнером и схватил Кристофоро за руку, а сам меж тем оглядывал комнату. Бывший дверной проем за это время полностью слился с черной стеной.

— С ума вы сошли, что ли? — взвизгнула Бритт. — Мы все здесь умрем!

Романо покрепче стиснул Кристофоро за руку и удивился, до чего она ледяная на ощупь. Сильно дернув более хилого противника на себя, он сцапал отца Данте за волосы и расплющил его лицо о поверхность контейнера. Тот яростно рванулся, и тогда Романо уже обеими руками схватил его за голову и снова изо всей силы припечатал ее о стеклянный ящик. На этот раз тело Кристофоро обмякло и сползло на пол. Ногой Романо выбил из пазов поручень и с его помощью разбил ларец с манускриптом. Засунув свиток себе за пазуху, он посмотрел на Бритт — она застыла над телом Кристофоро, во лбу у которого зияла кровоточащая рана. Она с ужасом спросила:

— Что нам теперь делать? Он сказал, что выхода нет…

Романо схватил ее за руку и потянул к дверце в дальнем углу помещения:

— Но ведь свежий воздух как-то сюда поступает.

Он с силой рванул на себя дверь и втащил Бритт в каморку, набитую хитроумными приборами, отвечающими, по всей видимости, за климат-контроль помещений внутри комплекса.

— Наш единственный шанс выбраться отсюда — найти вентиляционную шахту.

Единственным освещением в каморке служили зеленые и красные огоньки индикаторов на панели воздуходувного и фильтрационного оборудования. Романо вынул из кармана связку ключей на цепочке, к которой был прицеплен точечный фонарик «ЛЭД», и попытался осмотреть помещение с помощью едва заметного луча. В углу он заметил воздуховод, соединяющий манипулятор с вентиляционной отдушиной в стене. Сняв с шеи подаренный отцом Тэдом железный крест, священник использовал его как отвертку: короткая перекладина креста легко вошла в щель одного из крупных шурупов вентиляционной сетки. Затем ножкой креста как рычагом он стронул с места оставшиеся скрепы и, светя фонариком, помог Бритт забраться в оцинкованный воздуховод, напутствуя при этом:

— Ползите вперед так быстро, как только сможете. Я понятия не имею, сколько у нас осталось времени, но мы должны быть у внешнего вентиляционного источника до того, как здесь наступит кромешный ад.

Полая труба стыковалась с другой, а через несколько метров перешла в темный, выбитый в скале туннель. Романо схватил Бритт за пятку:

— Позвольте, я полезу первым. — Он протиснулся мимо нее в узком пространстве скального коридора. — Вы с непривычки продвигаетесь медленно, а я в свое время много лазил по пещерам — правда, при совершенно других обстоятельствах. В случае затруднения я вас предупрежу, а пока — не отставайте.