* * *

Свем Одиночка скользил по лесу и думал о том, что старые навыки так просто не пропадают. Он многому, очень многому научился в Пирамиде. Новые знания, которые Свем впитывал так быстро, как только мог, буквально сделали его другим каладом – могучим не только телом, но и умом. Но он и ничего не забыл. Мастерство не пропьёшь, как сказал бы по этому поводу кто-нибудь из людей. Весёлый и разбитной Валерка Стихарь, например. Или даже умный-умный Влад Борисов. Или ворчливый Руди Майер. Да что там, любой из них. Будет ли Свем скучать, если сложится так, что больше они не встретятся или встретятся не скоро? Он не знал. Но точно знал, что вернуться домой надо. Первое – он не мог допустить, чтобы его молодую жену при живом муже отдали другому охотнику. Не тот у него был характер и воспитание. И второе. Случилось так, что именно он, Свем Одиночка, первым из всех каладов попал в гости к богам и узнал все их тайны. Ладно, не все. Но многие. В том числе и главную: боги – вовсе не боги, а такие же разумные существа, как сами калады. Только неизмеримо больше знающие и умеющие. Мало этого. Когда-то и сами калады, оказывается, были, как боги. И теперь далёкие потомки тех древних каладов, могучие, побывавшие у звёзд, решили вернуться на Рвиа-Сут. Калады должны об этом знать. Кто ещё им расскажет?

Охотничьи угодья племени каладов начинались в трёх днях пути от озера Великого. Но на первые следы соплеменников Свем наткнулся ближе к вечеру, когда начал подыскивать место для ночлега и на удобной поляне обнаружил, что на ней недавно уже ночевали. А на второй день утром, поднимаясь вверх по реке Белого Ворха (вторая по величине река, впадающая в озеро Великое), почуял дым становища.

Встреча была бурной.

Поначалу Свема приняли за восставшего мертвяка, который вернулся в родное племя средь бела дня (значит, особо опасный мертвяк, сильный и наглый, если не побоялся дневного света), чтобы поживиться тёплой кровавой человечинкой. Бабы и голозадые детишки подняли дикий визг и кинулись бежать кто куда. Мужчины и старики – из тех, кто не отправился на охоту и рыбную ловлю и был способен держать оружие, похватали топоры, ножи, копья и луки и, отчаянно труся, но всё же, не убегая, перегородили Свему дорогу.

Становище традиционно располагалось вдоль реки, на свободном от леса участке, и Свем свободно шёл между шатрами из ойвовых шкур, безошибочно направляясь к самому высокому и большому – вождя. Подошёл, остановился в десяти шагах от соплеменников, небрежно поправил на груди «адову Хильду», как называли её люди, улыбнулся.

– Доброго всем света, охоты, воды и огня! – поздоровался по обычаю. – Я Свем Одиночка. Или не узнаёте?

Мужчины молчали. Смотрели настороженно, исподлобья.

Свем разозлился. Это было его племя. Отец с матерью давно, когда Свем был маленьким, ушли в заоблачный край, но среди этих людей он рос, мужал, сидел с ними у одного костра, делил еду и воду и, в конце концов, стал полноправным членом племени, одним из лучших охотников. Да, у него был не самый общительный храктер, трепать зря языком он не любил, и не зря, наверное, его прозвали Одиночкой, но Свем знал здесь каждого, и все знали его.

– Языки проглотили?! – гаркнул он во весь голос. – Я – живой! Можете пощупать, кто не верит, не укушу. Где Глема, моя жена? Где вождь? На охоте?

– Свем!! – отчаянный женский крик долетел до его ушей.

Свем обернулся через плечо.

Не разбирая дороги, к нему бежала, нет – летела! – его жена Глема. Он невольно залюбовался, как мелькают её загорелые бёдра и круглые колени, как ходит вверх-вниз в разрезе распахнутой настежь меховой безрукавки крепкая упругая грудь.

– Му-уж!!

Кинулась на шею, прижалась всем жарким дрожащим телом.

– Ты вернулся! Я знала!!! Зна… ла…

Всхлипнула, заплакала.

А он и не знал, что так соскучился…

– Да, вернулся… – погладил жену по длинным, тёмным, шелковистым волосам, вдохнул знакомый пьянящий запах молодого тела. – Всё хорошо, Глема. Всё теперь хорошо. Не плачь.

Чуть отстранил жену от себя, но она не хотела уходить, прижалась, обняла его левую руку обеими руками.

– А вы не верили!! – крикнула в мужские лица, выражение которых уже начало меняться. – Смеялись надо мной! Мой муж Свем – самый сильный и храбрый охотник! Он вернулся, и теперь вы не имееете права отдать меня другому!

– Свем, это точно ты? – осторожно спросил Урам Полторы Ноги. Четыре года назад в битве с соседним племенем калайдов за охотничьи и рыбные угодья ему топором перебили правую голень. Рана загноилась, и костоправ племени по прозвищу Рубило оттяпал Ураму ногу выше колена, дав предварительно напиться особой настойки из забродивших древесных грибов и сунув в зубы крепкую палку. Никто не верил, что Урам выживет и приспособится к безножной жизни – бесполезных калек племя не имело обыкновения кормить, а трое детишек бедолаги – двое сыновей и дочь – были ещё маленькими, им самим нужна была еда и уход. Но Урам не пропал. Выстрогал себе деревяшку, приспособил вместо ноги с помощью хитрых ремней и научился на ней ковылять. А потом как-то незаметно для всех стал лучшим во всём племени кухаром. Поначалу над ним смеялись – готовить пищу считалось чисто женским делом. Но потом, когда он пару раз накормил всё племя на праздник Длинного Солнца и Первой Охоты, смеяться перестали. А стали, наоборот, отстёгивать Ураму и его семье положенную долю добычи – лишь бы продолжал кухарить и юных женщин этому делу учить.

– Я, Урам, – ответил Свем. – Помнишь, как мы пацанами гнездо шершней разорили, а потом от них в речку ныряли, под водой прятались, дышали через камышинки?

– Помню!! – заорал кухар и, засунув за пояс здоровенный кухарский нож, коим, видимо, собирался отбиваться от восставшего из могилы мертвяка, полез обниматься.

Тут уж и с остальных словно слетело наваждение. Обниматься не обнимались, но обступили Свема плотно, и всякий норовил хотя бы дотронуться до чудной гладкой, меняющей расцветку, одежды охотника, удивительного закрытого мешка с лямками у него за спиной и вовсе непонятного длинного предмета, висевшего на ремне через плечо. Посыпались вопросы.

– Где ты был, Свем?

– Чья это на тебе шкура? Что-то не видывал я таких зверей…

– А это что?

– Что в мешке? Покажи!

Свем сначала пытался отвечать, но быстро понял, что так дело не пойдёт.

– Слушайте меня! – поднял он голос. – У меня для всех важные новости! Дождёмся, когда вечером охотники и вождь вернутся, соберётся всё племя и зажжём Общий Костёр. Тогда я всё расскажу, и каждый сможет спросить меня, о чём хочет. А сейчас мы с женой уходим к себе в шатёр. Я по ней соскучился. И она по мне тоже. Кто зря побеспокоит, сильно обижусь. Вы меня знаете.

Весть о том, что Свем Одиночка, считавшийся пропавшим где-то на подступах к Хрустальной Горе, а, возможно, и утащенный демонами в её зловещие глубины, вернулся, стала главной вестью дня. Но ещё до того, как зажгли Общий Костёр и у него собралось племя, к шатру Свема Одиночки и Глемы вразвалку подошёл Рафт Большой – охотник, к которому должна была перейти жена Свема, не вернись он вовремя.