– Прошу прощения? Еще раз, пожалуйста?

– Да. Я одолжил ему некоторые суммы… одни раньше, другие позже… чтобы помочь ему преодолеть некоторые сложности, возникшие при транзакциях…

– Да. Меня это тоже беспокоит.

– Не могу в это поверить. Нет. И не говорите мне этого, мистер Каминка, я полностью ему доверяю. Не говорите мне… а кроме того, у меня есть его долговая расписка… и ему всегда будет открыт доступ… нет, нет, не говорите этого… вы пугаете меня…

– Что заставляет вас так говорить?

– Да. Я согласен. Но я не могу ему отказать. Постарайтесь понять меня – ведь у меня сейчас это единственное счастье.

– Не хочу даже слышать об этом. Но буду внимательнее наблюдать за ним. Стану еще больше заботиться. Но разве вам не ясно, что я его люблю… нет… не говорите мне…

– Вы так в себе уверены… так откровенны и прямы. Надо быть настолько смелым, чтобы встать и оставить семью… как это сделали вы. Надо обладать большим запасом дерзости… да, надо быть смелым… и я иногда спрашиваю себя самого…

– Я имею в виду… я не перестаю восхищаться… но не будем больше об этом.

– Я полагаю… прошу прощения… я понимаю, что это не мое дело, но я не могу не восхищаться, даже если развод вам действительно необходим… даже тогда… то есть мне пришло в голову, что имеется в этом случае иная возможность… Хотя, безусловно, это не моего ума дело…

– Прошу прощения?

– Я не понимаю.

– Повторите, пожалуйста…

– Еще раз – простите?

– Вы это серьезно?

– Но как? Вы, должно быть, выражаетесь фигурально? Это такой словесный оборот?

– Что? Я не понимаю. Простите меня… одну минуту…

– Здесь? Где?

– На этой кухне?

– Прошу прощения?

– Нет. Я об этом не знал. Разве что самую малость… Я имею в виду, что я больше не знаю, что я на самом деле знаю о вас, а что мне кажется, что я знаю. Цви говорит слишком много, и я, разумеется, слышу его… даже если это меня не касается… но я слышу… Это его стиль – болтать все, что взбредет на ум. Он так откровенен с окружающими, так несдержан на язык, он говорит с такой уверенностью… но, может быть, это просто признак невиновности, и поэтому вы можете себе такое позволить. Это, может быть, еще и потому, что вы утратили веру в Бога так давно, что ни капли этой веры в вас уже не осталось. Мы просто скрываем суть дела. Только и делаем, что пытаемся спрятать ее. Факт тот, что кое-что я знал об этом, но я думал, что она больше пыталась испугать вас, знаете, как это иногда случается с людьми… что с нею что-то стряслось на мгновение, как может произойти с любым из нас под влиянием сильного стресса. Я уверен, что она не имела этого в виду. Я ведь видел ее… такая изящная женщина… я прошу меня простить за недоверие, но я уверен, что она не собиралась…

– С ножом? Нет, не говорите мне…

– Я в это не верю. Вы действительно думаете так? Я полагаю, она просто взмахнула…

– Где? Да, я видел след… но вы уверены, что это от…

– Понимаю. Прошу прощения.

– Да, понимаю.

– Она должна была оказаться под огромным стрессом. Но кстати… что сказали на это раввины? Ведь нельзя навлечь проклятие на человека, впавшего в грех под влиянием горя…

– Да.

– Это действительно случилось именно здесь? И Цви был тому свидетелем? Как это должно было быть для него мучительно.

– Я слушаю.

– Мне?

– Что бы я сделал? Что мне вам сказать? В конце концов я бы ее простил. Да, в конце концов я бы поступил именно так. Человек должен уметь прощать, мистер Каминка. Нужно всегда думать о возможности прощения. Ведь мы – евреи. И нас на земле осталось так мало… что мы не можем себе позволить… Хотя бы ради детей…

– Я имел в виду ваших детей.

– Это меня не касается, это абсолютно не мое дело. Но поскольку вы спросили… а я так расположен к вам…

– Да, я знаю, что там должен появиться ребенок. Видите сами, что Цви рассказывает мне все. Но что вы можете поделать? Я понимаю ваши проблемы, но у вас нет никакой возможности настаивать, если она откажется, и вот вам мой совет… настаивая на своем, с финансовой точки зрения вы только проиграете. У нее также имеется здесь ее собственность, ее вещи… в шкафу я видел ее одежду. Я понимаю… когда расходишься – всегда трудно добиться того, чтобы все прошло гладко. Но иногда лучше не… О-опс! Она снова бежит. Минутку… не шевелитесь… ха-ха-ха… она появилась снова. Ее норка должна быть где-то здесь.

– Позади вас. Она выглянула наружу и смотрит на нас, словно прислушиваясь.

– А теперь она опять нырнула под плиту. Это место следовало бы обработать фумигатором изнутри. Но если вы обратитесь за этим в муниципалитет, они только опрыскают все снаружи. Распылят немного отравы – и все.

– В этом нет необходимости. Я сам займусь этим.

– Нет. Не для того, чтобы убить. Хочу просто поймать ее.

– Самое лучшее средство – это мышеловка. А кроме того, уберите все съедобное. Ничего не оставляйте снаружи. Если, конечно, не хотите доедать то, что не доела мышка.

– Отлично. Ну, мне давно пора… Будете ли вы здесь завтра?

– Да. Если вы имеете в виду сегодня.

– Уже четвертый час. Как притих в этот час город. Внезапно я почувствовал, как я устал. Извините, что я оказался таким занудой…

– Я знаю. Это подул бриз. Когда, вы полагаете, состоится церемония под…

– Подписи соглашения.

– Да.

– Возможно ли это перед самой Пасхой? Что? Раввины соглас… Цви говорил, что вам удалось добиться от них согласия на это сегодня утром.

– Конечно. Вчерашним утром. Прошу меня простить. Я совершенно потерял голову. Есть ли здесь телефон? Я слышу… да?

– Это, должно быть, моя жена. Я уверен в этом. Могу ли я взять трубку на секунду?

– Да. Она знает, очевидно, этот номер. Наверное, получила его от… одну секундочку…

– Алло?

– Она повесила трубку.

– Нет. Я абсолютно уверен, что это она.

– Надеюсь на Господа, что ошибаюсь. Но я ее знаю. Это она. Она проснулась и увидела, что меня нет. Я в этом уверен…

– Позвольте мне взять трубку… на одно мгновение… Алло? Алло? Она снова отключилась.

– Нет. Я в этом уверен. Это она. Я ухожу. Если снова будет звонок, не отвечайте. Скажем, меня здесь не было. Ну вот он опять… я возьму трубку… Если это вас, я вам ее передам…

– Алло? Алло?

– Одну минуту… о боже…

– Ты что, сошла с ума? Что случилось?

– Ничего. Я просто проходил мимо.