– Глянь, – сказал он мне, двигая в сторону труповозки, – может быть, тоже из ваших, еще и опознаешь.

Я пожал плечами и подошел ближе. Один из медиков откинул полог пластикового мешка. Я, сглотнув, мужественно посмотрел в лицо покойной.

Лицо показалось мне знакомым, но опознать убитую женщину я так и не смог, да и не пытался особо, если честно. Скуластое лицо, полуоткрытый рот, тусклые глаза неопределенного цвета, вымазанные багрово-черные щеки… Нет, это лицо мне ничего не говорило, кроме того, что при жизни она, вероятно была красива. Миронов выжидающе смотрел на меня.

– Нет, – покачал я головой. – Я ее не знаю. Хотя… Видеть бы ее прижизненную фотографию…

Мое желание осуществилось позже. Местные милиционеры так и не дождались, чтобы заезжий капитан забрал неопознанный труп себе в производство, так что пришлось им, с грустными минами, оформлять убитую и соблюдать при этом все необходимые процедуры. Миронов же явно был обрадован тем, что хотя бы это лицо мне незнакомо и, скорее всего, к нашему делу отношения не имеет. Милиция прочесывала окрестные дома с желанием узнать, не пропадала ли в одном из них похожая баба. В оде поисков была раскрыта кража, обнаружено два незарегистрированных ружья и один обрез, задержан торговец анашой. Однако в микрорайоне похожая женщина не исчезала.

К опознанию таинственной покойницы мы с Мироновым пришли, что называется, ноздря в ноздрю. Он улицезрел фото покойной в сводках пропавших без вести, что висели у него под носом. Я же, разгрузив пакет с покупками, сел пить чай, перелистывая свежую прессу. В одной из газет на предпоследней странице я увидел фото исчезнувшей месяц назад Тамары Безуглой. То ли фото оказалось удачным, то ли просто память меня не подвела, но я сразу узнал женщину и хмыкнул. Миронову придется распрощаться с мыслью о том, что эти дела не связаны. Тамара тоже была посетительницей нашего чата, куда приходила под ником Шамаханской царицы. В чате особым успехом Тамара не пользовалась. Ее на голову забивали Гюрза и Ирусик, долбившие женщину почем зря. Собственно, именно из-за этого я и обратил на нее внимание. К сожалению, больше об ее контактах я ничего не мог сказать. Я взял телефонную трубку и позвонил Кириллу.

Моему сообщению Миронов, мягко говоря, не обрадовался. Я не внял его хныканьям и, доев свой простецкий завтрак из яиц и соленых помидор, я отправился к Тамаре домой. Найти ее адрес не составило никакого труда. В телефонной книге была только одна Тамара Безуглая. Единственное, что меня удивило, так это то, что жила она на другом конце города. Убийца здорово рисковал, везя труп через весь город… Хотя, ее вполне могли убить где-то поблизости.

Дворик, в котором жила Тамара, был безрадостно-тусклым. Две хрущевки находились в тени недавно поостренных девятиэтажек, так что солнца там не было в принципе никогда. Во дворе уныло скрипели поломанные качели, переполненные мусорные бачки отравляли округу своей невероятной вонью. На одном из них сидела растрепанная ворона и чего-то сосредоточенно клевала. На втором, совершенно игнорируя ворону, сидела облезлая кошка, закопавшаяся с головой в ароматных отбросах. Только хвост топорщился трубой.

Нужный мне подъезд я нашел сразу. Квартира была на пятом этаже, куда пришлось подниматься на своих двоих. Меня всегда интересовало, кто придумал, что пятиэтажные дома не нуждаются в лифтах? Не то, чтобы мне было тяжело взлететь на пятый этаж, но уж больно грязно было в подъезде, воняло кошачьей мочой, кислым смрадом протухших щей и дешевого курева. На лифте я, по крайней мере, долетел бы до верха гораздо быстрее. Правда потом в моей голове мелькнула мысль, что в лифте, скорее всего, гадили бы уже не кошки, а люди. После этих мыслей мне сразу полегчало.

Дверь в квартиру была облезлой, с выбитой филенкой, которая была заткнута куском картона. Я надавил на кнопку звонка, но звука не последовало. Я постучал и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. Вспомнив, что не далее, как на прошлой неделе я уже вот так вот стучал в квартиру убитого Виталия Ефимова, я почувствовал легкую дурноту. Где-то за соседней стеной бурчал телевизор. Я постучал еще, а потом осторожно нажал на дверную ручку, но дверь, к счастью, не открылась. Я вздохнул и перешел к двери напротив, откуда доносились звуки работающего телевизора.

После моего звонка телевизор рявкнул на полную мощность, а потом смолк. За дверью послышались шаркающие шаги. Лязгнул засов, дверная ручка опустилась вниз и в узкой щели, подпоясанной золоченой цепочкой, показалось старушечье лицо.

– Здравствуйте, – откашлявшись произнес я. – Скажите, а ваши соседи когда дома будут?

– А вы кто? – недружелюбно осведомилась старушка.

– А я из газеты, – радостно улыбнулся я. – Пишем материалы о заслуженных работниках. Вот, меня направили написать про Тамару Безуглую, а ее дома почему-то нет.

– А документик? – ядовито прищурилась старуха.

– Пожалуйста, – пожал я плечами и протянул ей свое удостоверение. Старуха ловко выхватила у меня его из рук морщинистой рукой и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Такого поворота события я не ожидал и в первую минуту не мог даже пошевелиться от удивления. Засов снова лязгнул, но на этот раз дверь отворилась полностью.

– Ой, что же вы стоите на пороге, – всплеснула руками бабуля, – проходите, проходите… Вы уж простите меня, старую, что вот так вот вас встретила… Да только времена нынче лихие. За понюшку табака человека убьют.

– Я, собственно, к Тамаре… – начал было я, но старушка меня перебила.

– Погодите, я сейчас чайку поставлю, золотой вы мой…

Бабуля унеслась на кухню. Я сунул в карман свое удостоверение и принялся разглядывать комнату. Квартирка не выглядела излишне богатой, но и в нищете бабуся не жила. У окна на недорогой тумбочке стоял телевизор LG, в шкафу красовался пошлым перламутром сервис Мадонна, предмет вожделений всех хозяек восьмидесятых-девяностых годов. На стене висела фотография пожилой женщины, в которой без труда можно было узнать хозяйку квартиры. На снимке еще не старая женщина красовалась в мужском пиджаке с орденскими лентами и медалями. В объектив женщина смотрела строго, но губы были чуть тронуты улыбкой.

– А вот и чай, – послышалось сзади. Я обернулся. Бабуся стояла в дверях с подносом в руках, таинственным образом преобразившаяся и даже причесавшаяся по-другому.

– Вы меня простите, – начал было я, – но я пришел к вашим соседям…

– А чего вам делать у наших соседей? – отмахнулась бабуля. – Я, между прочим, сама всю войну проработала военным корреспондентом газеты «Правда», так что службу вашу разумею. Вы садитесь, Никита Александрович… Я, честно говоря, не ожидала вас тут увидеть…

– Вы меня даже по отчеству запомнили? – восхитился я, присаживаясь на диванчик. Старушка усмехнулась.

– Да я все пароли Великой Отечественной помню до сих пор. А ваши статьи я читала. Не все мне, конечно, нравиться, иной раз очень уж вы палку перегибаете, а иной раз я смотрю и думаю, что вы из пушки по воробьям стреляете. А то, что про ветеранов вспомнили, наконец, это дело хорошее, нужное. Только вам, видать адрес неточный дали, вот вы к соседям и пришли. Она – Тамара Безуглая, а я – Татьяна Безуглова. Нас часто путают, почтальоны раньше письма не те приносили. Сейчас, правда, кроме извещений об оплате ничего и не приносят. А писать про них нечего… Пустые они люди, что старшая, что младшая…