не маленький ребенок, способный заблудиться на улице в темноте. Да что там, он самый сильный черный не только в этом городе, но и на много дней пути отсюда. Девятка, хорошо обученный, опытный маг.

А где-то поблизости бродит маньяк с запрещенной магической книгой…

Еще один круг. И еще.

Да, она беспокоилась. Боялась и надеялась, что с Линденом ничего не случится. Но все же, положа руку на сердце, больше всего ее мучило то, что у нее не было возможности попросить у него прощения прямо сейчас.

Еще один круг.

И как у нее только язык повернулся?

Обойдя комнату в очередной раз, Линетта остановилась около окна. Тюль был отодвинут, и, благодаря темноте снаружи, в стекле отчетливо отражалась растрепанная девица с безумными глазами.

"Мы всегда срываемся на тех, кто нам роднее всего", — говаривала любимая бабушка, и только сейчас Лина в полной мере осознала глубину и смысл ее слов. Потому что, как бы нелепо это ни звучало, меньше чем за месяц новый напарник стал ей ближе тех, кого она знала годами. Единственный, кто никогда не предъявлял к ней никаких требований. Тот, с кем можно было быть самой собой без оглядки…

Линетта шагнула к окну и уперлась лбом в прохладное стекло, вглядываясь в непроглядную ночь. Стыдно было до ужаса. Хотелось вернуться в прошлое и надавать себе отрезвляющих пощечин в тот самый момент, когда ей только пришло в голову раскрыть рот.

Снова ее длинный язык, все беды от него…

Лина на мгновение зажмурилась, с усилием беря себя в руки. Спать, сейчас она просто ляжет спать, а утром поговорит с напарником и извинится. Это же Айрторн, он выслушает, обязательно выслушает…

А когда вновь распахнула глаза, вдруг увидела то, на что даже не надеялась: в свете, падающем на крыльцо из коридорного окна, на ступенях сидела одинокая фигура в светлой одежде.

Линетта торопливо задернула штору и поспешила к двери.

* * *

Он действительно сидел на крыльце. На верхней ступени. Широко расставив согнутые в коленях ноги, свесив между ними руки и опустив голову. И, судя по тому, что был без верхней одежды, никуда не уходил и просидел тут весь прошедший час, пока она металась по комнате, словно зверь в клетке.

Давно несмазанные петли протяжно скрипнули, выпуская Лину в осеннюю прохладу. Линден не мог не услышать — не обернулся.

Тогда она просто подошла и набросила ему на плечи теплый плед, который намеренно прихватила с собой из комнаты. Ну и что, что маги не болеют простудой? Все-таки почти середина осени, а в том, чтобы сидеть на промозглом ветру, приятного мало.

Айрторн все-таки вскинул голову. Отказываться не стал, прихватил плед под горлом, чтобы не сполз со спины, и улыбнулся.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил и снова устремил взгляд в темноту.

Лина потопталась рядом. Сама она надела плащ, но холод пробирался даже сквозь него, и ей пришлось запахнуться потуже, обняв себя руками.

— Я должна извиниться, — сказала через несколько минут показавшегося бесконечным молчания.

Линден повернул к ней голову, усмехнулся.

— Не должна.

И Линетта досадливо закусила губу.

— Я неправильно выразилась. Не "должна", а "хочу". — Он все еще пристально смотрел на нее. — Прости меня, — искренне попросила Лина. — Я так не думаю. — Айрторн изогнул бровь. — Ну… то, что я сказала. Я так не думаю. Не считаю, что ты получил все, что имеешь, только благодаря отцу. И я не думаю, что у тебя никогда не было проблем. — Ну вот, сказала. — Простишь меня?

Улыбка лорда сделалась кривой на один бок.

— Ну, я же не нежная барышня, чтобы от пары слов свалиться с разбитым сердцем.

На губах улыбка, взгляд открытый, голос спокойный — все, будто ничего особенного не произошло.

Ничего особенного, конечно, он просто так разбил тарелку и выскочил на улицу, даже не одевшись.

— Мне правда очень жаль, — сказала Линетта. — И если я как-то могу загладить свою вину…

— Все хорошо, — заверил Айрторн, все еще глядя на нее снизу вверх. — Просто вспылил.

— Не просто, — возразила она.

Он дернул плечом.

— Ну, может, не просто. Иди спать, нам завтра к Ризалю, надо выспаться.

— А ты?

— Тоже скоро пойду, — с привычной улыбкой пообещал Линден. — Куда я денусь? Проветрю голову и приду.

Он отвернулся, уставился в темноту и замолчал.

Наверное, ей и правда стоило уйти — довольно, уже натворила дел. Уйти, лечь спать и наутро сделать вид, что ничего не произошло. Играть роль… Как с родителями, все время пытаясь соответствовать их представлению об идеальной дочери. Как с сестрами, которые нуждались в ответственной и серьезной старшей сестре. Как с соседями, которым был нужен тихий и покладистый жилец, которому можно было бы оставить грязную посуду и без спроса поменяться дежурствами. Как с Андером, которому нравилась ее улучшенная версия — более мягкая Лина, более спокойная, более рассудительная, не ляпающая что-то не подумав, не бросающая глупые шутки…

Линетта уже взялась за ручку двери и замерла. Ногти второй руки до боли вонзились в ладонь.

Нет, ни за что.

Только не с ним.

Она отвернулась от двери, подошла и села рядом.

Айрторн покосился на нее с усмешкой, но ничего не сказал. Однако не ушел сам и не стал прогонять.

Ветер гнал по дороге сорванную с какого-то столба рекламную листовку и сухие шуршащие листья. Вдалеке виднелись светящиеся окна домов на противоположной стороне улицы. Где-то справа залилась лаем собака и быстро замолчала, получив порцию хозяйской брани — слов было не разобрать, но интонация мужского голоса говорила сама за себя.

И все, снова тихо, только шорох ветра и кружащийся в темноте белый бумажный листок.

— Я седьмой ребенок в семье, — вдруг заговорил Айрторн, и Лина едва не вздрогнула от неожиданности. Перевела на него взгляд, но он не смотрел на нее — тоже провожал взглядом листовку. Сидел в той же позе, в какой она его застала, только придя, — локти упираются в колени, руки свешены между ног. Только сейчас пальцы сцеплены в замок. — Пятый сын. У меня четверо старших братьев и две старшие сестры.

— Я почему-то думала, что ты старший наследник, — пробормотала Линетта.

Он покачал головой.

— И близко нет. Младший ребенок. Последний. — Усмешка вышла совсем невеселой, и Лина затаила дыхание, чувствуя, что за ней последует что-то нехорошее. — Мама умерла при родах, — продолжил Линден, все так же гипнотизируя взглядом не желающую улетать от крыльца бумагу. — Шесть легких родов. Никто и подумать не мог, что что-то пойдет не так. Вызвали посредственного белого мага,