свою руку и отстранилась, чтобы иметь возможность посмотреть ему прямо в глаза.

— Тогда скажи, почему ты не стал вырывать из Лилли проклятие одним резким движением, хотя и мог это сделать? — припечатала она, глядя на него в упор.

Линден закусил губу и приподнял руки, сдаваясь.

— Признаю, к черту "по большому счету".

— То-то же, — проворчала Линетта, возвращаясь на прежнее место — под плед. Только на этот раз сама обвила руками руку напарника чуть выше локтя и положила голову ему на плечо. — Так теплее, — сказала, толком не зная, перед кем оправдывается: перед ним или перед самой собой. Линден усмехнулся, но даже не подумал возразить. — И ты прав, — вернулась к прерванной теме, — жизни мальчика ничего не угрожало, я и тогда это знала. — Лина зажмурилась, вспоминая. — Но вместо того чтобы извиниться и вернуться в круг, заявила, что так работают только живодеры. Ну, и еще что-то такое.

— Аристократам, — обронил Линден.

— Угу, — хмуро согласилась она.

— При свидетелях, грубо и безо всякого уважения, — продолжил он за нее, уже прекрасно понимая, что именно произошло в тот день.

Лина поморщилась, снова открыв глаза, и уставилась в темноту. Она не знала, сколько они так просидели, но судя по тому, что большая часть окон домов напротив больше не светилась, уже давно наступила ночь.

— Ты забыл про нарушение субординации, — напомнила Лина мрачно. — Мастер Джонас тогда все еще был моим преподавателем.

И замолчала. Что тут еще было сказать? Принципы принципами, а убеждения убеждениями, но помогла ли она тогда мальчику? Нет. Что-то изменила в правилах экзаменации? Нет. А если бы промолчала, за этот год в госпитале могла бы уже спасти сотни таких мальчишек, а не гонять с черными магами нечисть по улицам Прибрежья. Если бы смолчала всего один, единственный раз…

— Жалеешь? — тихо спросил Линден.

— Часто, — призналась она и снова прикрыла глаза.

Напарник усмехнулся и чуть двинул плечом, чтобы ее растормошить.

— Вроде: иногда надо поскупиться своими принципами ради большого благого дела?

Пришлось поднимать веки и отрывать голову от такого удобного плеча. Линден смотрел на нее и улыбался, тепло, открыто, как и всегда, однако его глаза оставались серьезными.

— Именно так, — ответила Лина, не отводя взгляд и с вызовом приподняв подбородок.

— И теперь ты пытаешься заткнуть свое "я" подальше во имя своей эфемерной цели? — Линден в ответ изогнул бровь, как умеют только аристократы. Она давно заметила: им всем будто с рождения преподают мастерство издевательски изгибать брови.

— Моя цель не эфемерная, — возмутилась Лина.

Взгляд Айрторна сделался снисходительным.

— Но до нее еще жить и жить.

Линетта лишь дернула плечом.

Что тут скажешь? Особенно учитывая, что в Прибрежье поселился маньяк, который не брезгует ни черными магами, ни белыми, ни вообще бездарными кузнецами.

Ей вдруг подумалось, какая выйдет ирония судьбы, если, потратив столько сил и времени ради Центрального госпиталя, она до него просто-напросто не доживет.

— Но ведь ты могла отказаться ехать в Прибрежье, — к счастью, голос Айрторна вернул ее в реальность и вырвал из нехороших фантазий. — На Центральном госпитале свет клином не сошелся.

Однако она уверенно покачала головой.

— Наемных светлых магов пруд пруди. Это непостоянный заработок. А у родителей в лавке дела все хуже. Плюс мастер Джонас. Думаешь, репутация оскорбившей его выпускницы позволила бы мне найти хорошее место? Семья материально зависима от меня. Я не стала рисковать.

Повисло молчание. Усилившийся ночью ветер вновь пригнал к крыльцу белый листок, который все это время гонял по улице взад-вперед, и, покружив в воздухе, листовка прилетела прямо к ногам Линетты.

Отцепившись от руки напарника, она потянулась и подняла бумагу.

— О, — вырвалось у нее, когда она развернула и расправила мятый листок на своих коленях.

— Что там? — Айрторн заглянул ей через плечо. — А-а, — протянул, рассмотрев на бумаге выведенный черной краской портрет усатого длинноносого мужчины и крупную надпись, извещающую о том, что в Прибрежье разыскивается светлый маг Хьюго Веренс.

— Думаешь, он мертв? — спросила Линетта, подняв глаза к лицу напарника.

Тот в ответ поморщился.

— Я не гадалка, но думаю, да.

Хотела бы она ему возразить, но то, что Веренса не могли так долго найти, увы, говорило не в пользу версии об обратном.

Лина вздохнула и свернула несчастный листок вчетверо — выбросить. В таком измятом виде вешать его обратно на столб или доску для объявлений уже не имело смысла.

— Пойдем спать, — сказала она, встав со ступени.

Линден не стал спорить и тоже поднялся, подхватил плед под мышку.

— Мы его поймаем, — заявил со свойственными ему оптимизмом и самоуверенностью, открывая перед Линеттой дверь и пропуская вперед.

— Мы? — обернувшись через плечо, переспросила она скептически.

— Ну, или Королевский сыск, — покладисто согласился Айрторн.

— Хорошо бы, — пробормотала Лина, наконец переступая через порог.

Это был очень длинный день.

И самый странный месяц ее жизни…

ЧАСТЬ 3

ГЛАВА 1

Мужчина издал последний утробный рык, вырвавшийся из сдавленного локтевым сгибом горла, и наконец обмяк. Ступни его только что бившихся в сопротивлении ног безвольно качнулись на пятках и откатились носками в разные стороны. Над толпой собравшихся зевак прокатился дружный вздох облегчения. Кто-то и вовсе зааплодировал.

Лина поморщилась: нашли себе цирк.

Убедившись, что подселенец исчез, Айрторн разжал хватку, аккуратно уложил горожанина спиной прямо на мостовую и поднялся с колена, на которое ему пришлось опуститься, удерживая брыкающееся тело. Выпрямился, сдул с глаз выбившуюся из хвоста светлую прядь и, тихо выругавшись, подхватил ладонью побежавшую из носа струйку крови. Ничего удивительного — Линетта видела, как в одной из своих отчаянных попыток освободиться мужчина умудрился зарядить ему затылком в лицо.

Она шагнула ближе.

— Ты в порядке?

Линден криво улыбнулся, все еще восстанавливая сбившееся дыхание.

— Живее… всех… живых.

Шмыгнул носом и отступил, отошел к ближайшему забору, повернулся к толпе спиной и схватился обеими руками за горизонтальную перекладину, свесив голову вниз.

Лина проследила за его перемещением взглядом. Остудить свой порыв броситься к напарнику было непросто. Однако она выдохнула, подобрала юбку и присела возле пострадавшего; коснулась покрытого испариной лба.

Мужчине досталось. То, что в него бессовестно влезло, глубоко задвинуло его собственные разум и сознание, а само заняло тело и пользовалось им в свое удовольствие. Что-то не слишком древнее, еще способное управлять руками и ногами (и затылком, напомнила она себе, вспоминая тот точный удар, от которого Линден не успел увернуться), тем не менее уже почти неразумное, сохранившее лишь два инстинкта: есть и защищаться.

— Он будет жить? — раздался