Мысль, пришедшая ему в голову, была абсурдна, кошмарна, нелепа и невероятна. Нет, бредовей ничего и быть не могло. Франческа не стала бы уничтожать собственного брата… Не стала бы? А что Ричард знает об отношениях Джеймса и его сестры? Что он знает о причинах, по которым Франческу долгие годы скрывали от людей? Что он знает о жизни девушки? Садовник сказал, после трагедии у Фрэнни отобрали любимую куклу. Что за бессмысленная жестокость к ребенку, и без того похоронившему почти всю семью? Уж не из таких ли маленьких и больших трагедий выросла ненависть к брату?

– Могу я спросить, о чем вы задумались, сэр? – подал голос Колин, все это время внимательно наблюдавший за хозяином.

– Так… ни о чем особенном, – поспешно ответил Ричард. – Пытаюсь понять, за что эта женщина может так ненавидеть графа. Насколько я знаю, ни одна дама до сих пор не могла упрекнуть его в ветрености или непорядочности.

– Ее могли и нанять, – пожал плечами Колин. – Вполне возможно, это всего лишь исполнитель.

– Да, вполне возможно, – пробормотал Ричард.

Ему очень хотелось думать, что Франческа ни в чем не виновата, но ведь и синие глаза при желании тоже можно назвать голубыми, а описания в паспортах слишком общие, чтобы помочь выявить самозванца. Притом Призрак слишком хорошо и убедительно изображал графа – значит, он его как минимум знал. А Такер… и кража денег Общества два года назад… Не был ли и в ней замешан этот Призрак? И кто знает Джеймса лучше, чем его же… сестра? Решительно помотав головой, Дик попытался отогнать безумные мысли. Вздор. Полнейший вздор. Джейн не стала бы обворовывать собственного брата и доводить его до виселицы. Она… В висках начала пульсировать тупая боль. Ричард прикрыл глаза, вспоминая былые приключения с мисс Стэнли. А ведь она авантюристка. Смелая, решительная, бесстрашная. Если в ее сердце поселится ненависть… кто знает, до чего она сможет дойти… или уже дошла.

Нет, нет, нет и еще раз нет. Невозможно.

– Сэр? – словно издалека донесся до него голос Колина.

– Что? – спохватился Ричард.

– Вы что-то знаете об этой женщине? – предположил проницательный камердинер.

– Нет. Не знаю.

Дик никому не собирался рассказывать о своих подозрениях. Лучше сначала поговорит с Франческой. И конечно же, она скажет, что все это ерунда, что у Ричарда просто богатое воображение. А потом найдется настоящий Призрак…

– Сэр, вам нехорошо? – спросил Колин, слегка наклонившись к хозяину.

– Помнишь, вечером я показывал тебе трубку, которую нашел в камине? – Дик решил перевести разговор на другую тему.

– Да. Я обещал по приезду в Ландерин отдать ее одному знакомому, чтобы определить вещество. Надеюсь, вы не забыли ее в Райли?

– Нет. И более того, я это вещество опробовал, – признался Ричард. – Редкая гадость. Ты, помнится, предположил, что граф Сеймурский сходит с ума? Так вот, минувшей ночью мне пришлось испытать на себе это сумасшествие. И вот что я тебе скажу: если Джеймс до сих пор не спятил, регулярно вдыхая подобную мерзость, то он один из самых крепких духом мужчин, с которыми я знаком.

Колин неодобрительно нахмурился.

– Сэр… при всем моем почтении… вы повели себя крайне неосмотрительно. Я ведь предупреждал вас…

– Будь это смертельный яд, Джеймс бы уже умер. А раз он жив, значит, ничего действительно страшного мне не грозило, – беспечно ответил Ричард, радуясь, что камердинер отвлекся от обсуждения Призрака.

Сокрушенно покачав головой, Колин отвернулся к окну и замолчал. Дик счел за благо последовать его примеру. За время пребывания в Райли у него накопилось достаточно тайн, которыми он мог поделиться лишь с Джейн или Джеймсом.

Вокзал Кемден-Кросс встретил их оглушительными гудками, шипением и фырчаньем паровозов, многоголосым гулом толпы, запахом гари и вечной суетой. Стараясь не потерять друг друга в людском потоке, Ричард с Колином продвигались к выходу.

– Мистер Кавендиш! Мистер Кавендиш!

Размахивая рукой, дабы привлечь внимание, к ним быстро приближался Стрикленд. Видно было, что в беспорядочной толчее он чувствует себя словно рыба в воде.

– Следуйте за мной, мистер Кавендиш, – велел инспектор, добравшись до Дика и его камердинера.

– Сэр, с вашего позволения, я бы мог отвезти домой ваши вещи, а потом зайти к одному своему знакомому. – Колин многозначительно кашлянул. – Нужно навести кое-какие справки.

– Да, конечно, иди, – с готовностью отпустил его Ричард.

– Граф Сеймурский хочет с вами поговорить, – сказал инспектор, когда камердинер скрылся в толпе. – Сегодня последний день перед подачей дела в суд. Настала пора объединить силы и наметить план действий… как в старые добрые времена. – Он хмыкнул и повел Дика к выходу, ловко маневрируя между людьми. – Надеюсь, на сей раз нам повезет не меньше, чем два года назад.

На площади у здания вокзала их уже ждал кэб.

– Инспектор, у меня складывается ощущение, что вы убеждены в невиновности графа, – заметил Ричард, устраиваясь на сиденье.

– Абсолютно убежден, – ответил Стрикленд. – А вы сомневаетесь?

– Нет. Но я не ожидал от вас такой лояльности к лорду Сеймурскому.

– Это не лояльность, – сурово ответил инспектор. – Я служу закону. Граф его не нарушал.

– Вы знаете что-то, чего не знаю я?

Инспектор смерил Ричарда взглядом и по-доброму усмехнулся себе в усы.

– О, поверьте, некоторым моим знаниям вы бы очень удивились. И, возможно, у вас еще будет такая возможность. Позже.

Уточнять свои слова Стрикленд не захотел, и Дик понял, что расспрашивать его бессмысленно. Если позже, значит, позже. Впрочем, пока и других проблем хватало.

Перед особняком Джеймса уныло маячил какой-то сброд. Завидев кэб, эти люди начали галдеть на все лады, но без особого огонька, отличающего идейных бунтарей от нанятых горлопанов.

– Вот одна из причин, по которым я уверен в невиновности графа Сеймурского. – Стрикленд кивнул в их сторону.

Кэб остановился перед воротами, и дюжий констебль тотчас подскочил к нему, чтобы выяснить, кто приехал. Завидев инспектора, полицейский принялся открывать ворота. Все это время протестующие вопили и галдели, но даже не попытались приблизиться к повозке.

– Этих людей наняли, – произнес следователь, отвечая на невысказанный вопрос Дика. – Они сравнительно безопасны. Шума много, но ничего больше. Мне удалось пообщаться с парочкой из них, тех, что побойче. Глупцы сунулись в сад и были пойманы констеблем. Когда я решил с ними побеседовать, они сначала утомляли меня заученными фразами, зато потом, стоило пригрозить заключением в Олгейт, начали разливаться соловьями. Нанимателя узнать не вышло, он слишком осторожен, но сам факт уже о многом говорит…

Инспектор взошел на крыльцо, Дик последовал за полицейским.

Входная дверь распахнулась, стоило гостям оказаться перед ней, словно слуга нарочно дежурил рядом.