Люцифер умолк, ощутив, чья рука направила камешек. Творец,даже находясь в местах, недоступных ангелам, может наполнить собой все сущее вэтом мире, но… почему-то этого не делает.

Снова войдя в плоть одного из появившихся в небе орлов-стервятников,Люцифер с отвращением и одновременно со странным удовольствием наблюдал, каклюди убивают друг друга, отрезают головы и складывают в мешки, а потомпобедители зверски пытают пленных и укладывают их длинными рядами дляжертвоприношения.

* * *

Вернувшись от Адама, Мафусаил ни минуты не отдыхал, как всепризывали вокруг, а с мечом в руке объезжал земли, защищал от разбойников, нобольше стремился в места, где появлялись драконы, пещерные чудища или из глубинземли выходили страшные звери.

Слава о таком защитнике разошлась по всем землям и народам.И едва где-то появлялся страшный дракон, сразу посылали за Мафусаилом. На стовосемьдесят седьмом году он красиво спас от дракона прекрасную девушку, которуюпринесли чудовищу в жертву, дабы зверь пропускал их к реке, увез ее к себе исделал женой, на зависть всем женщинам своего племени.

Через девять месяцев Адина подарила ему крепенькогомладенца, счастливый Мафусаил назвал его Ламехом. Целый год Мафусаил не покидалродного селения, но затишье кончилось, когда из дальнего племени прибыливзволнованные вестники и сообщили, что в их землях разверзлись каменные горы,из их недр вышли огромные пылающие звери и уничтожают все вокруг.

Мафусаил оседлал коня, поцеловал жену с сыном и пустился впуть. Одолев чудовищ, хотел было вернуться, однако у соседей в реке появиласьогромная рыба, что утаскивала в воду рыбаков, а потом выросла настолько, чтопереворачивала лодки и пожирала всех, кто в них находился.

Справившись с рыбой, откликнулся на призыв побить чудовищныхптиц, что и не птицы, а вроде летучих мышей, только такие огромные, чтоподхватывают зазевавшегося человека и уносят, словно коршуны цыплят. После этихптиц ушел еще дальше очищать мир от опасных зверей, а когда наконец вернулся,его младенец Ламех вырос в крепкого мужа и сам привел в дом женщину.

Мафусаил покрутил удивленно головой.

— Как время-то летит… Сколько это я отсутствовал?

Адина сказала грустно:

— Восемьдесят два года. Хочешь посмотреть на внука?

Мафусаил ахнул:

— Внука? Это что, я уже дед?

Из дома вышла молодая женщина с младенцем на руках. Ламехсказал гордо:

— Мой сын! Я назвал его Ноем.

— Это имя означает, — сказал Мафусаилозадаченно, — отдых, покой, утешение, удобство… Почему?

— За время твоих скитаний умер Адам, — ответилЛамех. — Ему было уже восемьсот семьдесят четыре года, когда я родился, аумер он, когда мне было пятьдесят шесть. Вот я и решил, что если из жизни ушелАдам, то Господь, может быть, снимет Адамовы грехи с человеческого рода, утешитнас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклялГосподь?

— Хорошо бы, — ответил Мафусаил ссомнением. — А то у меня уже ладони затвердели от рукояти меча.

— Ты воин, — сказал Ламех с ноткой зависти. —Ты герой! О тебе песни поют.

— Не должны петь о воинах, — ответил Мафусаилтвердо.

Ламех удивился:

— А о ком же?

— О пахарях, — ответил Мафусаил.

— О ком? — перепросил Ламех в великом удивлении,ему показалось, что ослышался. — О… пахарях?

— Почему нет? — ответил Мафусаил сердито, сейчас самомупоказалось смешно, что могут петь о пахарях и работниках труда, но повторилупрямо: — Почему нет? Мне кажется, нехорошо петь о тех, кто убивает. Пустьдаже за дело. Хотя, конечно, приятно, что сказать…

— Конечно, приятно, — подтвердил Ламех. — Всепесни, что я слышал, только о подвигах!

— Да? — удивился Мафусаил. — Наверное, я ихпросто не слушаю.

— А что слушаешь?

Мафусаил широко улыбнулся.

— О любви! Лучшие песни — о женщинах, о нашейлюбви к ним.

— То-то ты их почти не видишь, — заметилЛамех, — а все лазишь по горам, истребляя горных великанов!

— Потому и пою, — ответил Мафусаил сосмехом, — женщины бывают опаснее горных великанов.

Мафусаил был более чем прав насчет своего отца Еноха, когдаговорил о его верности заветам Творца. Только Енох каждый день и каждый мигсвоей жизни сверял с волей Творца, постоянно спрашивал себя, так ли живет,одобрил бы это Всевышний или нет, и хотя над ним посмеивались, но уважали заредкое умение найти правильный выход из самого сложного и запутанного спора ивсегда приходили за решением к нему.

Однако неожиданно на триста шестьдесят пятом году жизни Енохсобрал народ, обратился к ним с прочувственной проповедью и сказал, что всевидят его в последний раз, так как сегодня его забирают на небо.

Перед ошеломленными соплеменниками вспыхнул яркий свет, чтомоментально и погас, но Еноха на прежнем месте уже не было. Мафусаил был там иуспел подумать, что Енох, шестой в колене Адама, пережил великого прачеловекавсего на пятьдесят два года.

Ламех, мудрейший в роду, размышлял как никогда долго надзагадкой вознесения Еноха. Даже его пятая жена, которую он взял совсем недавно,молоденькая и смешливая пятнадцатилетняя девчушка, что, как белка, любилазабираться ему на плечи и ездить там, не могла отвлечь очень серьезного мужа отглубоких раздумий.

Наконец он призвал Мафусаила, тот явился в хорошоподогнанных доспехах, статный и красивый, в блестящей кольчуге, из-поджелезного шлема выбиваются темные как смоль волосы, глаза горят живым огнем, атело дышит ощущением неудержимой силы.

Ламех грустно созерцал своего отца, никто со стороны несказал бы, что Ламех его сын: Мафусаил молод и строен, в сухом жилистом теле никапли лишнего мяса, бодр и быстр в движениях, в то время как Ламех уже грузен,величав и нетороплив, любит размышлять, а говорит медленно и степенно.

— Ты снова собрался куда-то? — спросил Ламех.

— Приходится, — ответил Мафусаил с тойпочтительностью, как если бы разговаривал с отцом, а то и с дедом, — мирнеспокоен, и мой меч ворчит и все чаще сам выдвигается из ножен.

— Ты воин…

— Поневоле, — прервал Мафусаил. — Я пахарь понатуре своей.

Ламех усмехнулся:

— Который не знает, с какой стороны браться за орало.

— Это верно, — признался Мафусаил. — Но кактолько очистим землю от чудовищ, как только наступит мир и благодать…

Он умолк на полуслове, видя, как печально улыбается Ламех. Ихотя Ламех его сын, Мафусаил вдруг ощутил, что Ламех, который чаще смотрит нанебо и размышляет о бытии, умнее его, Мафусаила, которому взглянуть нанебо — это пропустить момент, как из-за скалы на него прыгнет дракон илигорный див с дубиной размером с дерево.