Хемуэль засмеялся, подпрыгнул и ухватил стрелу на лету. Владони зашипело, запахло горелой плотью, Хемуэль вскрикнул от неожиданности, ноне выронил, хотя стрела была накалена так, будто ее только что вытащили изгорящего горна.

Советники застыли в ужасе, а Хемуэль в великом изумлении,даже не поморщившись от боли, рассматривал вернувшуюся стрелу. Она быстроостывала в его руке, все осторожно приблизились и в испуге смотрели на острие.

Там запеклась кровь, ярко-алые капли на глазах медленнозастывали и на древке.

Хемуэль смотрел на стрелу в радостном изумлении.

— Свершилось? — спросил он изумленно. — Япоразил Бога?

Слуги молча пятились, на их лицах был ужас. Воины невольноотступили на шаг, бледные и потрясенные, копья и щиты в их руках мелковздрагивали. Хемуэль расхохотался громче, он закинул голову и тыкал пальцем внебо.

— Свершилось! — прокричал он. — Я его поразил!

Советники склонились в поклоне.

— Да, великий царь.

— Вы все видели?

— Да, величайший, мы все подтвердим.

Он хохотал, поднимал стрелу, потом слизнул каплю запекшейсякрови с наконечника.

— М-м-м, кровь Творца… Она солона, но для меня сладка!..Я герой из героев! Я бог героев!.. Кто сказал, что Творец настолько уж силен?Ты, Харлаф?

Воин вздрогнул, вытянулся:

— Я лишь служу тебе, царь. А кто из вас сильнее,выясняйте сами.

— Достойный ответ, — крикнул Хемуэль. — Да,это спор героев, простые воины должны быть в стороне… Тем более когда идет споргероя с Богом! Но вы все видели, как я Его ранил стрелой? Может быть, дажеубил?

Воины молчали, смотрели в каменный пол. Советникибезмолвствовали. Хемуэль закричал, разгневавшись, так, что от его мощногоголоса вздрогнули далеко внизу люди, а кони забились на привязях в страхе:

— Я всегда поражал насмерть! И сейчас повелеваю… Ввидутого, что Бог убит, отныне я буду именоваться богом! Отныне мне будете ставитьхрамы, мне приводить в жертву самых красивых девственниц! Мне принадлежит весьмир, все живое и неживое…

Он дико захохотал, лик его был страшен. Воины молчали,Хемуэль увидел, что все смотрят поверх его головы. Он резко оглянулся, в грудипотяжелело. Небо быстро и страшно темнело. С запада появились тяжелые массытуч, косматых и мятущихся.

Советники склонили головы и обреченно переглядывались. ДляТворца, создавшего мир, любой человек мельче муравья, ибо даже весь мир, вкотором живем, для Всевышнего мельче песчинки на берегу моря.

И гнев Его будет ужасен.

Однако прошел день, тучи все так же неслись над городом,потом прошла неделя, месяц, год, и ничего не случилось. Хемуэль был объявленбогом, везде из камня высекали его статуи, сперва в рост человека, потом началивозводить гигантские, все больше и больше.

Города соревновались, у кого статуя живого бога Хемуэлябудет крупнее, тем самым привлекая его милость, и перед таким изваяниемжертвенник всегда был больше. И девственниц расчленяли не десятками, а сотнями.

Не говоря уже о военнопленных.

И даже советники перестали строить догадки, что же за кровьоказалась на острие стрелы Хемуэля, а стали говорить всюду, что старый богубит, пришло время нового молодого бога.

Люцифер покачивался в восходящих потоках воздуха. Могучиекрылья поддерживали его легко и давали странное чувство свободы и одновременнозависимости от этого мира. Он понимал, что если сложит крылья, то камнем упадетвниз, плоть разобьется о каменистую землю, а он снова окажется сгусткомнезримой силы.

Плоть любого живого существа хрупка и непрочна, но сколькодает дивных ощущений и как сладостно даже просто вот так парить в небе,чувствуя движение воздуха, что шевелит перья, пытается поднять или простосдвинуть с места, как ликующе видеть на земле даже мельчайших мышей…

Он встрепенулся, на горизонте появилась темная полоска, аеще там начали подниматься желтые клубы пыли. Прежде чем успел остановить себя,его пронесло к тому месту, он успел пожалеть, что оставил тело такой большой икрасивой птицы, и хотел было войти в плоть другой, чтобы длить наслаждение бытьв телесности, но увиденное отвлекло от прочих мыслей.

Огромная армия на мохнатых конях мчалась в сторону большогогорода. Оттуда через распахнутые ворота уже выходила навстречу другая,поменьше, но Люцифер сразу определил, что горожане лучше вооружены, все вдоспехах из плотной кожи буйволов, а выстраиваться начали так, чтобы впередиоказались люди с длинными копьями, которые сразу уперли тупыми концами в землю,обратив острые в сторону неприятеля. Следом встали в несколько рядоввооруженные мечами и топорами, а сзади собирались нестройные толпы лучников.

Он спросил:

— Ты видишь?

— Вижу, — ответил Голос настолько устало, чтоЛюцифер даже подумал, как нелегко быть всевидящим и все понимающим, — этолюди… увы, люди… животное начало в них берет верх над другой половиной…

Люцифер хмыкнул.

— Половиной?

— Другой частью, — уточнил Всевышний. — Пустьее меньше, но Я замышлял, что она будет главной…

— Я вижу, — сказал Люцифер саркастически, —насколько главная… Смотри, с каким ожесточением набросились друг на друга!.. Ниодни звери так не истребляют себе подобных!.. Ликуют, посмотри… Как хорошо бытьсвободными!

Голос прозвучал глухо:

— Свободой надо уметь пользоваться. Чем свободнеедержится человек, тем он ниже как человек и ближе к животному. Человек толькотогда человек, когда соблюдает запреты!.. И чем запретов больше, тем он большечеловек. А настоящие свободы совсем в другом… на высоком уровне их больше, чему этих двуногих, которые предпочли возвратиться в разумных животных.

Люцифер сказал:

— Значит, у Тебя не получился Великий Замысел?

Голос Всевышнего прозвучал так, словно доходил издалеких-далеких мест, куда более далеких, чем известные ангелам Брий и Ацилут:

— Знаю, никто из ныне живущих не придет ко Мне. Как идети их. Все, что Я говорил, будет забыто, а что запомнят — истолкуютпо-своему да еще и переврут, как им удобнее. Сменится много поколений, преждечем снова начнут вспоминать обо Мне и пытаться понять, зачем они, в чем смыслбытия…

Люцифер спросил с подозрением:

— Почему такая горечь в голосе? Говоришь так, будто Самвсе это прошел…

На дальнем берегу реки, откуда не видать это сражение,мальчишка легким взмахом руки запустил плоский камешек по реке, и тот понесся,подпрыгивая на волнах, пока не вылетел, обессилев, на противоположный берег.