— Ты так хорошо говоришь, — прошептала она. —Никто никогда не говорил мне так…

— Никто не видел, насколько ты прекрасна!

Она вспомнила, что это ей говорил Адам, но с того временипрошло столько времени, она сама старалась забыть об Адаме, все уже как сон,что с каждым годом становится все слабее, уже едва помнит, да и то не весь, асейчас этот ангел говорит громко и ясно, она чувствует его жар и его желаниеобнять ее…

— Я все еще…

— Прекрасна, — подтвердил он с мрачнымвосторгом. — Ты еще прекраснее, чем в день сотворения. Что-то выветрилось,исчезло, и теперь ты — воплощенная дикая красота!

— Насчет красоты не знаю, — сказала она, — ночто дикая, да, верно…

— Красивее тебя нет на свете, — заверил он. —Говорят, и порочнее нет?

— Хочешь проверить? — спросила она с легкойнасмешкой.

— Неплохо бы, — признался он. — Что-то во мнетакое, что тянет противиться правильности!

— И мне, — ответила она. — Хорошо, иди сюда…

Сахариэль и Шехмазай медленно парили в восходящих потокахвоздуха, наслаждаясь странным и волнующим ощущением телесности. Среди ангеловмало кто решался облечься плотью, и вовсе не потому, что Господь запрещал, нет,Он не запрещал, но дико и нелепо всесильному существу облекаться в тяжелуюплоть, однако желающих среди ангелов побыть в телесности находилось все больше…

Люцифер возник в воздухе прямо перед ними, сверкающий илучезарный, даже тучи вспыхнули радостным пурпурным огнем.

— Молчите? — вскрикнул он. — Птицам подражаете?Довольны?

Сахариэль огрызнулся:

— А что мы можем?

Люцифер вспыхнул еще ярче и заискрился разноцветными огнями.

— Да послушайте же! — вскрикнул он яростно. —Я никогда бы не подумал и не посмел… даже подумать не посмел бы, что Творцуможно прекословить! Для нас всегда Его слово было законом. Священным инеоспариваемым законом!.. Так было всегда. Но разве не стыдно нам, что дажетакое мелкое и жалкое существо из праха, каким является человек, посмеловосстать против Господа? Он же отверг Его абсолютную власть, заявил о праве насвое мнение, на свое толкование, на свои собственные слова и поступки!

Его охватил блистающий свет первотворенья, ангелы виделитакой только в дни сотворения мира. В сияющем море огня потонула фигураЛюцифера, лишь угадывались очертания крыльев и блистающих плеч, а все остальноеисчезло в кипящем свете.

Сахариэль возразил быстро:

— Человеку нечего было терять…

Люцифер вскрикнул в изумлении:

— Нечего?.. Да он был любимцем, весь мир был создантолько для него!

Шехмазай буркнул:

— Дурак этот человек. Так много потерял!

— Потерял? — переспросил Люцифер.

— Ну да… Его же пинком из рая!

— Он сохранил себя, — возразил Люцифер. —Сохранил гордость! Я теперь знаю, что человека от животного отделяет толькогордость. Если нет гордости, то нет и разницы: скот или ангел. Человек не поуму, а по своей гордости выбрал самый правильный путь…

Шехмазай спросил с сомнением:

— Чем правильный?

— Не бунтуй он против Господа, — объяснилЛюцифер, — кем бы он был?.. А сейчас он заселил весь мир! Господьвнимательно следит за ним, вы же знаете!.. Он вмешивается незаметно,подсказывает, но так, чтобы не догадывались о Его вмешательстве… Словом,человек добился своего. Заставил себя уважать, считаться с собой. Вы понимаете,о чем я говорю?

Ангелы переглянулись, Сахариэль первым оставил материальнуюоболочку, за ним Шехмазай ринулся световым лучом наискось к земле, куда повелЛюцифер.

В роскошном саду, удивительно похожем на Эдем, собралисьангелы, Сахариэль и Шехмазай сразу увидели, что все взволнованны, в центревоздевает руки ангел Тетрамон и восклицает яростно:

— Человек уже сделал неизмеримо много! Он научил нассомневаться, научил спорить, научил возражать!.. Кем мы были раньше? Да, всеголишь ангелами, посланниками Божьей воли. Послушными и бездумными. Адам говорилс нами, спрашивал, многому не верил, переспрашивал, уточнял, заставлял насаргументировать, чего мы раньше совсем не умели, потому что нам это былоабсолютно не нужно…

Сахариэль и Шехмазай опустились на землю рядом с Люцифером,тот прошел вперед и, отстранив Тетрамона, заговорил громко и уверенно:

— Нам всем сказано, что человек изгнан за то, чтосорвал незрелый плод!.. Но мы-то знаем! Или кто-то все еще не знает? Или делаетвид, что даже не догадывается, так спокойнее? Человек смущал сомнениями нас,всегда ранее послушных ангелов. И некоторые с первых же минут общения счеловеком начинали сомневаться, возражать, а то и спорить.

— Таких мало, — ответил чей-то голос угрюмо.

— Да, — отрезал Люцифер, — но их становилосьвсе больше!.. Именно это главная угроза, исходящая от человека! Оказывается,даже крохотнейшая капля, которую вдохнул Творец в тот ком презренной глины,дает ему силы… не знаю насчет права… на свое мнение. Ладно, это пусть, такое Творецбы стерпел, Он же всепрощающий, но человек еще и спорил!

— Ничтожество, — сказал Тетрамон с неимовернымпрезрением.

— Ничтожество, — согласился Люцифер. — Он неимеет и миллиардной доли нашей силы, нашей мудрости и наших знаний. Он, какслепой в темноте, все познает на ощупь, но дерзает спорить и огрызаться!.. Амы, кто знает почти столько, как и сам Творец, всегда выслушиваем смиренно ибезропотно, всегда выполняем Его волю.

Кто-то из ангелов возразил громко:

— Воля Господа священна!

Несколько голосов тут же дружно грянули:

— Аллилуйя!

— Аллилуйя!

— Аллилуйя!

— Слава Господу!

— Слава Всевышнему!

Люцифер крикнул разозленно:

— Не знаю, как Господу, но мне бы такие славословиябыстро надоели. Так вот человек никогда не славословил Господа! Он в своей тупостивоспринимал Его как такого, как и он, только постарше. Я всегда полагал его заэто тупым. А теперь вот думаю… А нет ли в этом как раз глубинной мудрости? Араз Господь такой, каким Его считал человек, то человек полагал, что с Нимможно спорить и не соглашаться. Можно перечить! Даже можно пытаться навязатьсвои взгляды…

Ангелы хором ахнули:

— Это невозможно!

— Немыслимо!

— Кощунство!

Люцифер кивнул.

— Согласен с вами полностью. Правда, человек еще непытался навязывать Творцу свои взгляды, но я вижу, как все идет, и, если средивас есть не полные идиоты, вы увидите, что рано или поздно человек стал быспорить с Господом больше и больше.