громкими, пальцы начали впиваться в его спину, шея выгнулась, бёдра напряглись до предела… Меня накрыла третья волна оргазма, а он всё не заканчивал… Когда я начала обмякать, он слез с меня, стянул за ноги на край кровати, перевернул на живот и завершил всё такой мощной и продолжительной серией толчков сзади, что от испытанного экстаза я, кажется, на некоторое время совсем потеряла связь с реальностью…

Глава 46

Я понимала, что сплю, но всё равно не могла взять под контроль страх, испытываемый от миража, созданного непрошеным сновидением: я будто засыпала на шелковой траве, освещенной потоками лучей тёплого солнца, но вдруг проснулась в чёрном запертом шкафу, унизанном остриями гвоздей, тянущимися к моему телу. Не в силах пошевелиться, я замерла в ожидании неизбежного момента вонзания в мою кожу острых гвоздевых щупалец, но когда первое из них достигло моего плеча и начало входить в него, я не выдержала – учащенное дыхание сменилось криком.

Проснувшись, я не сразу поняла, что вернулась в реальность и сон развеялся – кругом было темно, я лежала на чём-то мягком, совсем неизвестном моему телу, меня накрывала тяжелая материя, не похожая на привычный плед… Я поняла, что нахожусь в постели Брэма, только спустя несколько секунд, когда начала реагировать на движение его рук по моему телу – я наконец вспомнила, что именно произошло: мы занимались сексом, после которого я, видимо, ушла в сон на его подушках, под его одеялом, впритык к его пылающему жаром, голому телу…

– Ариадна, всё в порядке, – он вдруг притянул меня к себе еще ближе, и я поняла, что до сих пор лежала на его левой руке.

– Да, – отозвалась я, не поняв, что он вовсе не задавал вопрос, а утверждал.

Мы продолжили лежать в темноте и говорить шепотом:

– Скоро тебе перестанут сниться кошмары.

– Правда?

– Правда.

– Почему?

– Потому что кошмары будут бояться приходить к тебе.

– С чего бы вдруг им начать бояться приходить ко мне?

– Потому что они будут бояться меня. Я буду охранять твой сон, и со временем кошмары прекратятся. Только дай время.

– Для осуществления этой идеи мне пришлось бы спать рядом с тобой каждую ночь, – я почти улыбнулась, заметив, что мне приятно лежать на его вздымающейся груди, и приятен запах его тела.

– А ты что же, после случившегося планировала вылезти из моей постели как не в чем ни бывало?

– Что это значит?

– Что мы теперь пара, Ариадна. А пары всегда спят вместе. Ясно?

– Ясно.

– Согласна?

– Согласна, – я улыбнулась и прижалась к нему ещё сильнее, а он ещё сильнее обнял меня.

Мы снова заснули, и этой ночью мне действительно больше не снились кошмары.

Я проснулась укутанная тёплым одеялом, под головой была нереалистично мягкая подушка, тело лежало на самом упругом матрасе из всех, которые мне доводилось знать, но чего-то как будто не хватало. Повернув голову вправо, я не увидела Брэма. Его подушка и простынь на его месте были приятно помяты, от этой картины сразу же нахлынули приятные воспоминания о прошедшей ночи, в животе неожиданно вспыхнули маленькие бабочки – мысли о том, с какой силой он сливался со мной и с какой нежностью после гладил мою кожу своими горячими пальцами, вызывали мурашки. Но я не успела сосредоточиться на приятных воспоминаниях и вызываемых ими ощущениях. Сегодня я расскажу ему, что не являюсь инопланетянкой и привидением, но и не являюсь оригиналом, таким же одушевленным человеком, каким является он. Он должен знать, что я клон. Быть может, это разрушит всякую мою надежду стать счастливой рядом с ним, но иначе я тоже не обрету счастья. Только не обманным путём. Я не имею право обманывать его. Пусть же узнает, а там будь что будет… Если не сможет принять мою бездушную сущность: соберу свои скудные пожитки и исчезну из его жизни так же, как возникла в ней – неожиданно и смело. Если сможет принять: останусь с ним навсегда. Ну или до тех пор, пока он не разлюбит меня, потому что мне кажется, что я его не разлюблю. Если же разлюбит – я тоже прекращу его любить. Только в таком случае будет возможен разрыв. Но мне кажется, что для нас возможны только два варианта: либо разойтись в разные стороны до того, как всё зайдёт слишком далеко, либо не разойтись никогда.

С мыслью о том, что хочу как можно скорее узнать ответ на терзающий моё нутро вопрос – мне собирать вещи или оставить их в шкафу? – я слезла с постели, надела на голое тело рубашку Брэма и вышла в коридор.

“Ушел в магазин. У тебя сегодня будет необыкновенный ужин. Улыбнись”, – я трижды прочитала слова записки, оставленной на кухонной столешнице возле холодного шкафа. Отложив её, вздохнула – хотелось поскорее разрешить свои терзания на тему того, что же с нами и отдельно со мной будет дальше.

Я уже разворачивалась, чтобы вернуться в комнату и переодеться, но сначала мой взгляд скользнул по настенным часам – 12:05 – затем зацепился за мою сумку, которую накануне я оставила на диване. Воспоминание о выпуклом дне сразу же вернулось и приковало моё внимание к себе. Я решила проверить.

Сев на диван, я взяла в руки сумку, открыла её и провела по её дну ладонью. Выпуклость сразу же проявилась. Мне понадобилось время, чтобы найти щель между твёрдой подкладкой и днищем сумки, но я справилась и в результате в моих руках оказался тоненький блокнот коричневого цвета. Прежде этого предмета у Баркера я не видела, поэтому решила, что это может быть очередная “нелегальная” книга, из тех, что он тайком поставлял мне, но это было кое-что другое… Внутри был рукописный текст. Почерк определённо принадлежал Баркеру: разборчивый, с прямыми чёрточками вместо точек над буквами “ä” и “ö”. Написано было не много – меньше половины блокнота. Я начала читать с самого начала, но вскоре поняла, что поглощаю текст слишком быстро, потому как в моей голове вдруг начал выделять самые “острые” моменты этих записей почти оживший, хриплый голос самого Баркера: “Я смотрел на неё и не верил в свои подозрения… Я говорил себе: “Не может быть, чтобы наделенное душой человеческое дитя росло и воспитывалось среди клонов”, “…Я узнал правду. И пришел в ужас…”, “Они растили человека среди клонов. Как Маугли в среде диких животных — человеческого детеныша среди волков…”, “…грубое нарушение прав