«Ты пытаешься разрушить мою семью».

Я навострила уши. Затем услышала более низкий голос. Интуитивно я поняла, что это он.

«Я не собираюсь этого делать, Попс. Но только при условии, что ты отдашь мне эти пятьдесят тысяч. Наличными. Я буду у вокзала Ватерлоо завтра в шесть часов вечера».

Этот человек охотился за твоими деньгами? Да как он посмел! Какой же дурой ты, наверное, себя чувствовала, Поппи! Сначала у меня мелькнула мысль рассказать обо всем Стюарту. Но я знала, что он воспримет это не так, как я. По крайней мере, хотя бы Коко теперь в безопасности.

Было бы слишком заметно, если бы я ехала вслед за тобой. Поэтому в ту пятницу я прибыла на вокзал Ватерлоо заранее, в половине шестого вечера, и постаралась слиться с толпой. Это было нетрудно. Там находилось множество пассажиров, шел дождь. Я спряталась под зонтиком и стояла рядом с женщиной, раздававшей бесплатные газеты. Я надеялась, что ты не появишься. Но ты приехала.

Ты выглядела такой хорошенькой в своем желтом весеннем пальто. С пакетом под мышкой. Я понимала, что в нем лежат деньги. Вскоре я заметила темноволосого мужчину. Вы немного поговорили – я не расслышала твоих слов, но обратила внимание, что он постоянно потирал челюсть, как будто она его беспокоила. Потом мужчина выхватил у тебя пакет. И сразу быстро зашагал прочь, поднялся по ступенькам и вошел в здание вокзала.

Ты стояла и смотрела ему вслед, прежде чем медленно направиться в другую сторону, опустив голову. Мне хотелось встряхнуть тебя. Сказать, какой идиоткой ты была, влюбившись в такого человека, как Мэтью Гордон. Я злилась на тебя за то, что ты поставила под угрозу счастье моего сына. Он был бы в отчаянии, если бы узнал, что у тебя роман. И откуда взялись деньги? Конечно, я понятия не имела, сколько у тебя было сбережений. Но могла только надеяться, что ты не сняла их с совместного счета тайком от Стюарта. И все же, несмотря на то что я была сердита, в то же время мне хотелось обнять тебя и утешить. Я знаю, что уже говорила это раньше, но это важно. Ты – дочь, которая должна была родиться у меня. Мой ребенок, кто был так близок к тому, чтобы совершить те же ошибки, что и я. Каким-то образом я обязана была спасти тебя.

Я взбежала по ступенькам за тем человеком и последовала за ним в здание вокзала, а дальше вниз по эскалатору к метро. Затем он прошел через турникеты и спустился по другому эскалатору к линии Бейкерлоо.

Я была так близко, что почти могла дотронуться до него.

Процесс длился довольно долго, но уже почти завершался. Подсудимая явно измотана. Свидетели выходили и уходили. Стороны обвинения и защиты сделали все, чтобы так или иначе убедить присяжных.

Присяжные все еще совещаются. Присутствующие, включая тех, кто находится в публичной галерее, нетерпеливо ерзают, словно гадают, когда они вернутся. Адвокаты шумно перебирают свои бумаги. В помещении царит напряженная атмосфера, похожая на ожидание результатов экзаменов.

Вскоре присяжные, надутые от собственной важности, возвращаются. Они пришли к какому-то решению?

– Мы готовы, ваша честь, – произносит старшина.

В очках судьи поблескивает свет.

– Вы считаете Бетти Патрисию Пейдж виновной или невиновной в убийстве Мэтью Гордона?

Раздается одно-единственное слово:

– Виновной.

Наступает молчание. А потом, кажется, все кричат одновременно.

Никогда раньше я не бывала в тюрьме. И понятия не имею, чего ожидать. Несколько лет назад я присутствовала на съемочной площадке, когда мои клиенты играли заключенных в комедии.

Но это не игра, говорю я себе, глядя на современное здание передо мной. И не просто имитация тюрьмы в павильоне.

Это по-настоящему.

«Вход для посетителей», – написано на доске снаружи. Рядом еще одно уведомление, в котором сообщается, что мне грозит длительный срок, если я попытаюсь пронести наркотики или другие запрещенные вещества.

Разумеется, у меня и в мыслях подобного нет. Я не из тех женщин. Как и Бетти не из тех женщин, которые могли бы толкнуть Мэтью Гордона под поезд. Я просто не верю в это.

Однако у меня не было возможности выразить свою поддержку до того, как Бетти увезли в фургоне в следственный изолятор, где она, по словам ее защитницы, должна была оставаться до вынесения приговора.

– Иногда, – сказала мне адвокат, – обвиняемым разрешается пообщаться с семьей и родственниками после судебного разбирательства, но боюсь, что Бетти не желала никого видеть.