Автомат тихо кашлянул – следовало бы для надежности сначалаплюнуть в глушитель согласно старой солдатской хитрости, тогда звук получаетсяи вовсе тихим, но времени не было, – и сидящий, дернувшись, обвис нанизком стуле. Мазур уже был в воздухе, приземлившись на согнутые в коленкахноги, рванул туда, успел увернуться от собаки, ополоумевшей торпедойпронесшейся в миллиметре от него, успел подхватить заваливавшегося вправопокойника, осторожненько опустить его на каменный пол террасы. В три секунды придалпозу спящего на боку, прикрыл шляпой затылок с выходным отверстием. Выпрямился.

Слева, из-за угла, бесшумно выкатились, уворачиваясь отсобак, две фигуры – нечеткие очертания, глазу сразу и не зацепиться, нималейшего бряканья, снаряжение прихвачено на совесть растяжками икарабинчиками, ни единого светлого пятнышка, все выкрашено в черный...

Судя по их жестам, все прошло гладко, остальные караульныеуже либо тренькали на арфах где-то высоко, либо, что вероятнее, осторожненькопробовали ногой кипящую смолу. В доме пока что не слышалось признаковпереполоха.

Мазур задержался на какой-то миг, держа автомат стволомвверх. Прямо-таки физически ощущал вокруг крохотное государство, внутрикоторого они оказались: примерно пять на пять километров, коровники, плантации,всякие амбары, разбросанные там и сям домишки рабочих, склады,импровизированные караулки. Сюда-то они проехали не привлекая внимания (донХеронимо не зря взял «хаммер», у братишек в гараже стояли два таких же), а вотобратно... Выбраться иногда бывает труднее, чем ворваться, чем выкосить... Самон сделал бы все иначе: газовые гранаты, подстраховывающий снайпер в отдалении,где-нибудь в кроне дерева, обесточенный особняк, где ты в очках ночного виденияцарь и бог, – но кто ж его спрашивал?

Бегом достигнув ограды, он подобрал «свисток». Трое гуськомскользнули в приотворенную дверь, и Мазур выключил ультразвуковую игрушку, покасобаки окончательно не взбесились, не привлекли внимание.

Коридор. Дверь в конце, две справа, одна слева, там горитсвет... Кухня. Огромная, старинная. Весьма современные электроплиты, длинныйстол, шкафы, какой-то обормот в одиночестве орудует вилкой, сгорбившись надбольшой тарелкой какого-то местного месива...

Мановением указательного пальца Мазур решил его судьбу – вполосу света, падавшего из распахнутой двери, выдвинулся Кацуба и одним точнымвыстрелом навсегда излечил полуночника от обжорства. Скользнул туда, успелподхватить и его, и вилку.

Мазур прикинул: судя по планировке, лестница на второй этажрасполагается напротив фасада, они же находятся определенно левее, значит – вдверь и направо...

Вереницей переместились к двери, ставя ногу за ногу постаринной методике ниндзя, ощетинясь стволами в три стороны. Осторожненько,двумя пальцами Мазур потянул старинную дверную ручку, длинную и массивную, стоятак, чтобы из-за его плеча Кацуба успел угостить пулей любую живуюнеожиданность, буде таковая окажется по ту сторону.

Никого не оказалось. Точно, холл, неизвестно уж, как онименуется по-испански... На второй этаж ведет широкая лестница с толстеннымиперилами, добротно сработана, хоть на легком броневичке по ней въезжай...Камин, на стене по обе стороны – шпаги и сабли веерами. К стене прислоненавполне современная винтовка. Полутьма, тишина, но вверху слышны негромкие голоса,кто-то ходит...

Три черных призрака скользнули к лестнице, поднимались,держась у самых перил, ставя подошвы на самый краешек досок, – чтобы нескрипнула предательски под ногой дряхлая половица.

Мазур ткнул пальцем в грудь Франсуа – по диспозиции тому инадлежало остаться здесь. Франсуа вдруг энергичным жестом внес свои поправки –выходило, он требует, чтобы остался Кацуба. «Будь ты моим подчиненным, я б тебепотом, на «разборе полетов», припомнил, сука...» – подумал Мазур, но не сталзаводить долгую дискуссию на пальцах, просто кивнул, и они, оставив Кацубу,двинулись наверх.

Вправо или влево? Он выдернул из гнезда на плече тонкиймикрофончик, держа его двумя пальцами, вытянул сначала влево, потом вправо,прижавшись к стене. Слева – тишина, а вот справа доносятся непонятные звуки:размеренная возня, что ли...

Движение пальца, и оба свернули вправо, за угол. Тут жеобнаружилось, что в конце коридора поперек ковровой дорожки лежит полоса света.Мазур переправил автомат обратно за спину, прихватил приклад резиновой петлей,выдернул из кобуры тяжелый «браунинг» с глушителем – у него их парочка виселана бедрах, как у киношного ковбоя.

Через несколько секунд оба прижались к стене почти напротивдвери, точнее, высокого, сверху закругленного аркой проема – дверь, кактаковая, отсутствовала. Отсюда, из тени, прекрасно видели все происходящее вобширной комнате.

Хорошее, мать его, сочетаньице – два увешанных от ботинок доушей современнейшим снаряжением убивца в коридоре и вульгарная съемкапорнофильма в условиях, максимально приближенных к реальности, – это вкомнате...

Происходившее никак иначе обозвать было нельзя, поскольку наобширной кровати были скрещены два снопа света от сильных ламп на треножниках,а подальше, в полумраке, алым угольком горел глазок видеокамеры.

Два усатых широкоплечих облома и крашеная блондинка, как втакой ситуации и полагалось, одеждой не обременены, если не считать массивнойзолотой цепи на шее того, что лежал. Развалился на кровати, стервец, ухитряясьприхлебывать пивко из бутылки, пока блондинка, склонившись над низкой кроватьюи упершись в нее руками, без особого воодушевления исполняла номер, известныйдревним китайцам как «игра на флейте любви». Впрочем, определенное мастерство висполнении номера сразу чувствовалось. Второй, пристроившись к ней сзади,пользовал без затей – в общем, банальнейший «шведский бутерброд», лишенный икапли фантазии, вряд ли брательников – а это, конечно же, они – можно отнести кчислу творческих натур...

Пора на сцену и господам критикам, киноведам, понимаетели... Обменялись скупыми жестами, разобрали цели, твердо установив – кому кого.И выросли в полосе света как черти из табакерки, вскинули пистолеты. Двакашляющих хлопка, финита...

Какой-то миг трудившаяся без огонька блондинка не ощущалаперемен в декорациях и ходе спектакля, но потом, когда стоявший завалился,когда Мазур черной тенью прянул внутрь, подхватывая его за талию, опуская напол, а вмиг оказавшийся рядом Франсуа цепко ухватил ее за предплечье,недоуменно задрала голову, зажмурилась, раздернув рот...

В последний момент Франсуа загасил ожидавшийся истерическийвизг, ловко ухватив ее четырьмя пальцами под нижнюю челюсть, указательнымприжав губы. Она выкатила глаза, пытаясь осознать происходящее, легонькозадергалась.

– Тихо, Лара, тихо, – полушепотом посоветовал Франсуапо-русски, все еще зажимая ей рот. – Скорая помощь, такси до Москвы...Тихо!

Мазур прислушивался. Пока что тишина, ну конечно, вряд ликто-то будет сейчас шастать по коридору и мешать барам культурно развлекаться,а все непонятные звуки спишут на издержки сексуально-киношного процесса. Так,теперь самое веселое – пора отходить...