– Ну, орать не будешь? – осведомился Франсуа.

Она отчаянно замотала головой.

– Точно, не будешь? А то оставим здесь...

Она мотала головой, пытаясь промычать что-то убедительное.

– Ладно, поверим...

Отняв руку, Франсуа отцепил с пояса черный пластиковыймешок, рывком расстегнул, перевернул над полом. Оттуда бесшумно посыпаласьодежда – джинсы, блузка. Стукнули упавшие кроссовки.

– Живо надевай! – прикрикнул негр.

Она часто-часто кивала, но не шевелилась. Церемониться невремя – и Мазур, отодвинув Франсуа, залепил девчонке парочку оглушительныхпощечин, справа налево, со всем усердием. Что тут поделать, если лучшегосредства от женских истерик человечество пока что не придумало...

Народное средство, как и следовало ожидать, тут жеподействовало. Лара принялась натягивать джинсы, тихонечко поскуливая, косясьна лежащего навзничь братца – черт его разберет, старший он или младший, какаятеперь разница, – который, с точки зрения профессионала, выглядел вполнепристойно – одно правильное входное отверстие в левом виске, гарантирующеемоментально-летальный исход, а вот на взгляд девчонки, будем справедливы, мог исмотреться несколько шокирующе, чего уж там...

– Еще съемки были? – быстро спросил Франсуа.

Она покивала:

– Сколько раз...

– Кассеты где?

– Вон там...

Франсуа кинулся туда, не без растерянности постоял возлестеллажа, заставленного доброй полусотней кассет, стоявших, как книжки,помеченных лишь цифрами или одной-единственной буквой.

– Я не знаю, которые... – пожала она плечами, торопливозастегивая блузку и пропуская при этом пуговицы. – Но все должны быть тут,точно...

– Мать твою, – сказал Франсуа тихо. – Ну, ладно...Тащить все это на горбу нет возможности...

Проворно извлек черную коробку размером с книгу, застучалпальцами по клавишам. Прилепил ее на боковину стеллажа. Со своего места Мазурпрекрасно рассмотрел, как две из трех красных цифр моментально заплясали: 5.59,5.58, 5.57...

– Охерел? – вырвалось у него.

Через пять минут рванет, а из дома еще нужно выбраться...

– Пошли! – шепотом прикрикнул Франсуа, щелкнулпереключателем под подбородком. – Карету, карету, выходим!

В наушнике у Мазура раздался голос дона Херонимо:

– Карету, понял, уходите...

Мазур выскочил первым. Он передвигался бесшумно и напарниктоже, а вот все еще пребывавшая в легоньком шоке Лара топотала, казалось, какслон. Так только казалось, но все равно нервы плясали трепака...

А потом оглушительная очередь тут же заглушила топанье.

Мазур сбежал на площадку. Кацуба сидел на корточках, вытянувруки с пистолетом, и уже стояла тишина, и виновник переполоха лежал посредихолла, разбросав конечности, но время вспять не повернуть, случилось именно то,чего они боялись...

– Я не при чем, – быстрым шепотом доложилподполковник. – Видимо, видел т е х, палить начал еще в коридоре...

Даже не ушами – всем телом, шестым чувством, волчьим чутьем– Мазур ощущал, как просыпается весь дом, как обитатели вскакивают с постелей,протирают глаза, хватаются за оружие, пытаются что-то наскоро сообразить...

– Ходу! – скомандовал он. – Франсуа! Ты волокешьдевку, мы прикрываем!

Кацуба первым выскочил в парадную дверь, пробежал метровдесять, обернулся и изготовился к стрельбе. Мазур сделал перебежку, сменил его,напарник перебежал... Франсуа пронесся мимо, таща за руку спотыкавшуюся Лару...

В окне на первом этаже звонко посыпались стекла, выбитыедулом чего-то длинного, солидного. Две короткие, почти бесшумные очередискрестились на хозяине длинной дуры, и он спиной вперед отлетел от окна, а егооружие упало наружу. Еще очередь – по двум загоревшимся окнам, – чтобызалегли на минутку, не дергались...

Рев могучего мотора. Мазур растерянно обернулся.

Вопреки установленной им же диспозиции дон Херонимо, вместотого, чтобы подвести машину к живой изгороди и оставаться под ее прикрытием,гнал трехтонное чудище прямо на запертые ворота. Ворота, конечно, не выдержали,половинки распахнулись с неописуемым грохотом, и «хаммер» ворвался во двор,понесся к крыльцу...

И словно взорвался изнутри – брызнули стекла облаком тусклосверкнувшего крошева, полетели искры, это рикошетили от короткого капота пули,лопнули передние шины, громадина-вездеход рыскнул, дернулся вправо-влево, ужелишившись всех стекол, продырявленный, замер, косо встав посреди двора, моторзаглох – а по нему продолжал остервенело, нескончаемо лупить откуда-то сверхукрупнокалиберный пулемет. «Башенка, – мгновенно вспомнил Мазур. – Толи он там спал, то ли выжидал подходящего момента... Мы все пока что в мертвойзоне, хрен достанет... Но ведь мина вот-вот рванет...»

Кацуба выпустил очередь по очередному окну – там замаячилеще один разбуженный обитатель. Не промахнулся, конечно. Пулемет лупил сбашенки, с идиотским упорством превращая внутренность «хаммера» в хлам. ДонуХеронимо, конечно, кранты, ничто живое под таким огнем уцелеть не способно...

Пулеметные очереди крест-накрест прошлись по двору, взметаявысокие земляные фонтанчики. Раздался ревущий посвист, под крышей дома гулковзорвалась граната, взлетели осколки кирпича.

Мазур обернулся. Франсуа, стоя на коленях, запихивал вторуюв немецкий ручной гранатомет, похожий на огромный пистолет.

– Стой! – заорал Мазур. – Все равно не попадешь!

Франсуа захлопнул гранатомет, но стрелять не стал. В домеуже не орали и не носились по комнатам – вряд ли удалось положить всех, простопоняли, что дела хреновые и безопаснее всего полежать носом в пол,присмотреться и прислушаться... Совсем плохо – без машины, на своих двоих,посреди огромного поместья, где совсем скоро начнется общий переполох. На виллетретьего братца уже давно услышали шум здешнего веселья – в ночной тишинегрохот пулемета далеко разносится... Где же собаки, интересно? Выбегая накрыльцо, успел вновь включить «свисток», что-то их не видно, должно быть,проломились через изгородь...

Притихший было пулемет опять заработал, поливая двор наобум.Присмотревшись к фонтанчикам, Мазур прыгнул вперед, перекатился, пулеметразвернулся было в его сторону, фонтанчики прошли чередой метрах в трех – но онуже лежал под прикрытием «хаммера», за спущенным колесом. Подняв голову,окончательно убедился, что с доном Херонимо все кончено, – издырявленнаяпулями, вся какая-то смятая фигура на водительском месте, ошибитьсяневозможно...

Чуть высунулся. Голова и плечи пулеметчика четко виднелисьнад высокой стенкой открытой со всех сторон башенки. Мазур выпустил длиннуюочередь, вовсе не стараясь попасть, давя на психику.