Ксения подошла в тот самый момент, когда я уже спрятал ПДА в карман. Лицо девушки выглядело осунувшимся. Под покрасневшими от недосыпа глазами залегли глубокие тени. У каждого есть свой предел возможностей, это правило работает во всех мирах.

Уставшим, немного севшим голосом она спросила:

– Что случилось?

– Планы слегка изменились. Помощники Вейт расшифровали мою оперативную базу, к Промзоне идти опасно. Сейчас выйдем из периметра и направимся к небольшой землянке, потом будет встреча с тем, кто поможет нам пройти в Могильник. Ты сможешь?

– Я должна, и я смогу. Веди, Ступающий.

Губы девушки тронула усталая улыбка, отчего у меня непроизвольно сжалось сердце. За то короткое время, что мы были вместе, я уже привык к ее манере держаться. Не уверен, но даже стал уважать то упорство, с которым девушка переносила все тяготы походной жизни. В бою она проявила себя хорошо, поэтому да, безразличия и тем более ненависти я больше к ней не испытывал.

Мы вышли из ворот вместе с небольшой вереницей транзитных путешественников. Сейчас народу в восточных областях Зоны стало не слишком много, поэтому пятеро вольняг, договорившихся идти вместе до передового блокпоста «Альфы», это уже практически толпа. У одного из попутчиков была довольно ветхая самодельная подвода, запряженная молодой норовистой лошадью. Парень недавно прибыл в Зону, рассчитывая начать свое небольшое дело по перевозкам, мне удалось пристроить девушку среди плотно притороченного скарба за небольшую плату. Ксения пыталась протестовать, но когда я заметил, что уставший воин – это практически готовый труп, она быстро сдалась. И вскоре уже крепко спала, укрытая куском брезента, также выпрошенного мной у начинающего предпринимателя совершенно бесплатно. Иногда даже самым сильным из нас нужен отдых, те самые несколько мгновений забытья, которые потом отзовутся крохотной каплей везения, брошенной на весы Судьбы. Заняв место рядом, я пошел возле мерно покачивающейся во сне девушки, просто отдавшись монотонному ритму ходьбы. Просто идти без маски, вдыхая сырой, холодный ветер, пропитанный привычными уже ароматами поздней осени, это для меня лучшая форма отдыха. Пользуясь случаем, снова крутил всю известную информацию о запасном плане агрессора. Не исключено, что комбинация изначально задумывалась Вейт как многоходовая. За это была прочная связь группы человеческих наемников с Могильником, чья недоступность для простых старателей и большинства группировок несет большую выгоду. Учитывая тот факт, что с пауками я раньше уже сталкивался и побеждал, Вейт решили использовать их как отвлекающий фактор. Убьют меня – хорошо, а если не выйдет, то непременно задержат. Но в обоих случаях агрессор просчитался. Задержка вышла не такой уж и большой, с помощью братьев Сажи по клану мы вполне сможем пройти в город в самое ближайшее время. И более того, Одессит проговорился, что подобное развитие событий не стало для Алхимиков неожиданностью. Просто сейчас они вступают в игру, как и планировали. Ошиблись не только Вейт, но и их противники, когда недооценили землян. Хотя сейчас это стало преимуществом. В чужой игре у нас появилась возможность составить свою партию.

Порывы холодного, промозглого ветра стали злее. Наш небольшой караван вышел на прямой участок трассы, освободившись из плена невысоких холмов, мешавших ветру делать то, что ему заблагорассудится. Тут заканчивался относительно безопасный путь, который обрывался вместе со старым отрезком шоссе, ведущего к окраинам Могильника. Дальше были только три небольших пласта «белого шума». Медленно дрейфуя, они относительно стабильно сменяли друг друга. Места там пустынные, совершенно безжизненные относительно тех, что встречаются, если идти дальше на восток. Сюда часто приезжают ученые, поскольку район этот считался почти безопасным, да и блокпост самой вменяемой в Зоне группировки давал некоторую гарантию безопасности в случае чего. Само собой, это иллюзия, ведь, случись что серьезное, пятеро бойцов с автоматами и одним старым ручным пулеметом никого спасти не смогут, но даже слабое утешение – это и есть прибежище фанатиков от науки. Им большего и не нужно. Часа три шли тихо, без особых происшествий. Старатели иногда переговаривались между собой, но громкие разговоры среди нормальных добытчиков удачи – это нонсенс. У костра, под чарку с нехитрой закуской, это одно, а в поле, где каждая кочка может обернуться смертельной ловушкой, лучше помалкивать да слушать и посматривать по сторонам. Погода испортилась, с востока пришли низкие облака нехорошего, черно-сизого оттенка. Ветер, словно того и ждал, задул с все возрастающей силой. Ксения заворочалась на повозке и, открыв глаза, резко села, отчего возница, обернувшийся на шорох брезента, заметно вздрогнул. Проведя рукой по волосам, девушка взяла винтовку, которая лежала все это время подле нее, и, спрыгнув с телеги, подошла ко мне:

– Долго я спала?

Приложив палец к губам, показал, что нужно говорить как можно более тише. Понимающе кивнув, Ксения придвинулась чуть ближе, чем мне того хотелось, однако на этот раз я твердо решил придерживаться новых правил. И пускай по-прежнему вид иномирянки внушал определенный дискомфорт, но с прежней враждебностью покончено. Доверять ей нельзя, но и отгораживаться после всего пережитого вместе уже не годится.

Взглянув на часы для верности, я ответил:

– Около трех часов. Можно было еще немного, тут места относительно спокойные.

Вздохнув полной грудью пару раз, заслоняясь рукой от порывов влажного ветра, иномирянка вдруг пробормотала что-то на незнакомом гортанном языке. Уловив мой вопросительный взгляд, тут же пояснила:

– У нас даже такого нет. Тут все полно жизни, даже ветер и дождь насыщены ею. Мне кажется, я понимаю, почему ты избрал своим домом это место.

Чтобы девушка не увидела мою кривую усмешку, пришлось натянуть шерстяной полог шапки, скрывавшей лицо почти полностью. Заметив это, Ксения открыла было рот, чтобы опять за что-то извиниться, но я не дал:

– Твои слова не обидели меня. Нельзя ходить тут с открытым лицом, я просто немного расслабился. Просто скоро нам придется сойти с дороги, место, куда мы идем, лежит чуть западнее.

Но выражение лица девушки говорило, что мои слова ее не убеждают. Щеки иномирянки вдруг покраснели, но я не дал этому разговору уйти в обычный наш тупик, поинтересовавшись:

– И почему же я здесь, как ты думаешь?

Видимо, все же вышло ее удивить, потому что, когда Ксения вновь посмотрела мне в глаза, в них читалось именно удивление. Осторожно подбирая слова, она ответила:

– В таких местах, как это, острее ощущается пульс жизни. Она короче, и оттого вкус каждого мгновения так остер и неповторимо ярок. Я угадала?

Что тут скажешь, она умеет красиво обставить чужую мотивацию, ведь со стороны наши поступки и образ жизни выглядят почти всегда иначе, чем мы сами их ощущаем. С самого первого дня в армии и потом, уже на войне, меня поразила простота бытия и то, как окружающие относятся друг к другу. И действительно, жизнь вдруг обрела тот изначальный, поразительный в своей гениальной простоте смысл. Вот ты есть, а кого-то уже нет. Он стоял, говорил, смеялся и крыл матом всех и вся. А теперь есть тело, но вот того живого и деятельного пацана внутри уже нет. Духов за людей никогда не считал, этих проще понимать как хитрых и опасных животных. Враг для меня всегда аморфное зло, без конкретного лица или голоса. И вот все сливается в один стакан, смешиваясь в невообразимо забористый коктейль, попробовав который хоть раз никогда больше не захочешь чего-то еще. Посланница Райн смогла сказать красивее, ее образы звучат даже поэтично. А в войне очень мало поэзии и нет утонченной изящности, какую вкладывают в нее те же японцы.