руку и схватилась за собственное горло. Улицу наполнил женский вопль.

Посреди Аллеи шевельнулась высокая фигура. Из пустой глазницы сочилась кровь, одного глаза не хватало. Правая сторона тела выглядела так, словно от нее оторвали кусок.

Сидо.

Мотая головой из стороны в сторону, он огибал других жутких созданий, которыми полнилась улица. Умом я понимала, что Сидо по-прежнему человек, просто кошмар поработил мое зрение, но все равно было тошно.

– Жани! – прогремел голос Ирсы. Вперед выступила фигура. Она походила на Ирсу и в то же время отличалась. Она была выше всех здесь и грозно нависла над нами.

«Беги», – скомандовала я сама себе, но так и осталась стоять, неподвижно глядя на существо, прежде бывшее Ирсой. Она прислонилась к стене и утерла глаза.

Вернее, никаких глаз у нее не было. Были лишь дыры, из которых сочилась белая жидкость – казалось, она плачет той самой субстанцией, так похожей на молоко.

Ирса зашагала ко мне – уверенно, как зрячая. Ее рот распахнулся. Зубы у нее были острые, словно заточенные на концах.

– Никуда ты от нас не денешься, слышишь, – проговорила она. Из ее пасти показался язык, похожий на хвост скорпиона. А следом она выудила из кармана еще один кусочек фарфора и стала катать его по ладони. Так это угроза. Тут она показала мне этот самый кусочек, и я обмерла.

– Чей это?

– Сама знаешь.

Мне стало нечем дышать. Безумно захотелось вырвать фарфор у нее из пальцев, но Сидо уже подошел сзади. Рисковать не стоило. Придется повиноваться.

– Метрдотель хочет, чтобы ты вернулась к двум, иначе он сам разломает эту штучку. Подозреваю, мы скоро увидимся. Недаром же ты своими глазами видела, на что способна моя чайная чашечка, – заметила она, помахивая фарфоровой фигуркой. Это был не глаз, а палец, вот только не маленький Зосин.

А мужской.

32

Я спешила, то и дело спотыкаясь, мощеными улочками через город, полный чудовищ, и безутешно плакала.

«Это все не взаправду, не взаправду», – твердила я себе, пробираясь к берегам Нуара. У железных перил я наконец остановилась. Клетка упала на землю, и Зося недовольно пискнула. Меня вывернуло наизнанку.

Даже в этом мире кошмара Зося нисколько не изменилась. Она клюнула меня за руку. Ее била дрожь.

– Мне так жаль, – сказала я и хотела было погладить ее перышки, но она недовольно их вздыбила и зажмурилась.

– Мы найдем выход, обещаю.

Стоило мне произнести эти слова, и я прикусила щеку. Очередная ложь, которой я защищаю сестру, – в очередной раз за долгие годы.

– Если честно, я не знаю, что делать. Я напугана до смерти и страшно устала. Так устала, что того и гляди упаду. – Зося вынула голову из-под крылышка. Я стерла с лица серебристые остатки тумана и заморгала. – А еще у меня такое чувство, точно пятьдесят улиток раскатали слизь мне по глазам.

Зося боднула прутья клетки.

– И не надо на меня так смотреть. – Даже в птичьем обличье она глядела серьезно и внимательно. – Поверить не могу. Я ведь и впрямь говорю с птицей!

Зося чирикнула, словно прекрасно поняла мои слова.

– Ну ладно, ладно. С очень смышленой и отважной юной особой, запертой в теле птицы.

Взяв клетку одной рукой, а другой вцепившись в перила, я пошла дальше. Через несколько минут мне попались ступеньки, ведущие к самой реке. Я поставила Зосю на землю и побрызгала себе в лицо водой.

– Который час? Подскажите, который час? – крикнула я рыбакам, тянувшим сети. Они отступили на шаг – все, кроме одного старика.

– Еще и одиннадцати не пробило.

Осталось три часа.

Мокрые волосы прилипли к плечам. Я пригладила их и закрутила в тугой пучок. Нужно было хорошенько подумать.

– Что же делать? – спросила я Зосю. Нельзя же было просто так взять и ворваться в отель; там меня мигом узнают. Нужны были маскировка – и помощь.

Я вспомнила о Коре, и внутри все сжалось. Как же мне хотелось прийти к нему на выручку! А потом я вспомнила, где мы находимся и что все это значит.

Рыбаки снова испуганно попятились, когда я двинулась к ним, пытаясь пригладить промокшее платье.

– Мне очень нужен большой и яркий парик. Будьте любезны, подскажите, где находится «Ателье Мервей»?

Снаружи «Ателье Мервей» выглядело эффектно – его каменные стены с фресками прекрасно сочетались с сусальным золотом. А стоило мне переступить порог, и показалось, будто я нырнула в великолепный, покрытый глазурью торт. Позолоченные ступеньки соседствовали со стенами, обитыми тафтой самых разных оттенков – мятных, лавандовых, кремовых. Франтоватый персонал с удивлением смотрел, как я иду мимо. Ярко-вишневые улыбки продавцов меркли при виде моих мокрых волос и клетки. К счастью, меня никто не остановил.

В обувном отделе Беатрис не было, как и у прилавков с пудрой и полосатыми баночками розового крема. Она не присматривала себе ни шарфиков, ни экзотических шляп с перьями и не любовалась высокой и изящной, точно лебединая шея, башенкой из жемчужных макарунов в местной кондитерской. А встретила я ее, разумеется, в примерочной, в окружении нарядов, наваленных в кучи. Рядом покоился высокий лиловый парик, украшенный стальными бабочками.

Увидев меня, Беатрис подскочила. Она уставилась на серебристые пятнышки у меня на шее, оставшиеся от кошмарного тумана. Я чуть не расплакалась от облегчения.

– Рассказывай, не томи! – потребовала Беатрис. Она взмахнула рукой, и инструменты звякнули у запястья. – А не то силой заставлю!

Работник в помятом фартуке явился с подносом, полным булочек в глазури. Беатрис прогнала его жестом и сделала мне знак сесть. Но я принялась ходить из стороны в сторону. Я рассказала ей правду о моем контракте, о том, что он не имел надо мной власти, а потом поведала в подробностях обо всем, что случилось, после того как я уронила апельсины. Беатрис слушала молча, разве что пару раз ахнула и время от времени хмыкала. Но когда речь зашла о космолябии, она подала голос.

– Чистить туалеты – вовсе не «заветное желание моей души».

В последние дни я много думала об артефактах тех, кого знала. Слова Аластера обрели смысл.

– А если дело не в туалетах? Ты искренне заботишься о тех, кто трудится под твоим началом. Думаю, твое истинное желание – сплачивать нас, помогать тем, кто пал духом, именно это и символизируют инструменты!

Она распахнула рот, а потом закрыла, не найдясь с ответом. А я продолжила свой рассказ и