— А ты как думал? — спросил он, заметив мою реакцию. — Храбрость — это не отсутствие страха, а способность его побороть.

Артур

Небо укрыло мир звездным одеялом ночи, а проклятый остров все не показывался. Ромка спал, а я смотрел на небо и думал. С одной стороны, хорошо, что проклятие оборотня надо мной уже не висит. С другой, без магии — хреново. Сила если и осталась, то никак не проявляется, а без нее даже Гелисворт не более чем клинок. То есть он обладает собственной мощью, но достучаться до нее не получится. Ладно, как сказал Наполеон — ввяжемся в драку, а там посмотрим.

Море, волны, волны, море… и так трое суток! Чтоб хоть чем-то занять время, принялся обучать Ромку основам магии, благо отцовская память никуда не делась. Понятно, пришлось все объяснять теоретически, без возможности наглядной демонстрации. А приводило это к последствиям, самыми безобидными из которых были окрашенные в радикальный зеленый цвет мыши и пустившее ростки весло. Но если мыши к вечеру снова вернулись к естественной окраске, то с весла периодически приходилось срубать молодую поросль — тяга к жизни оказалась в нем неистребимой. Но это еще цветочки, ягодки пошли, когда внезапно ожила бадья с кашей…

В общем, так: после весла Ромка прицепился ко мне с расспросами, как оно так получилось. Я покопался в отцовской памяти и принялся объяснять:

— Понимаешь, Ром, магия бывает разных направлений, не вся она боевая или целительская.

— То есть?

— Сила, она Сила и есть. — Я поудобнее устроился на лавке и продолжил лекцию: — Это целый спектр различных излучений, полей и более тонких материй, которыми и оперирует маг. К примеру, магнитному полю все равно, крутить стрелку компаса или носить над монорельсом поезд в Токио. И электричеству без разницы — протекать в виде молнии в атмосфере или заставлять работать твой плеер. Эти силы просто есть, и всё. Задача грамотного оператора — вычленить из «пакета» полей и излучений нужные и пустить их на выполнение своих задач.

— А если проще?

— Если проще, то, когда я Силой разжигал костер, просто ускорял в дровах броуновское движение молекул, разгоняя их в десятки раз. Образующаяся тепловая энергия и дает эффект самовоспламенения предметов. Понял?

— И тут физика с химией… — вздохнул Рома.

— Ну да. Это мне знания достались в виде бонуса, а Вальтер не один десяток лет потратил на обучение. Но вернемся к веслу. Есть раздел магии, который можно назвать бытовым. Помнишь, в сказках была скатерть-самобранка? Из этой как раз оперы. Просто многое из того, что у нас на Земле привычно делается при помощи техники, в мирах с магической доминантой решается иначе. Такие вопросы, как освещение и обогрев жилья, приготовление пищи, поддержание чистоты и прочее, обеспечивается одушевленными предметами. Не в каждом хозяйстве такие есть, а лишь у тех, кто может заплатить магу за работу. Например, зачем топить печь или камин, если можно установить в доме обогревающий камень, да еще и регулировать словом его температуру? А одушевленное мусорное ведро, пожирающее отходы, сам понимаешь, как упрощает жизнь. Примеров можно привести уйму, но смысл? Яркий пример того, что может получиться, если неправильно пользоваться магией, у тебя в руках. Кстати, сруби корешки, а то они в борт лодки прорасти пытаются.

Ромка поднял похожее на мокрого ежа весло, с отросших белесых корешков на котором капала вода, и принялся остервенело срезать их навахой.

В следующие пару часов мы занялись практикой. Для начала я отколол от своего весла щепку длинной с ладонь и объяснил, как заставить ее светиться. Через пару минут в руках у сына ярко сияло подобие лампы дневного света. Не шар-осветитель, но тоже полезная штука. Потом Ромка учился кипятить воду в алюминиевой кружке, создавать мини-смерч, всосавший весь мусор со дна лодки и до полусмерти перепугавший наших хвостатиков, и много чего другого. Я рассказывал, сын практиковал, не забывая аккуратно записывать в ежедневник заклинания. Это у него от Юли, я подобной пунктуальностью никогда не отличался. В конце концов, умаявшись, я лег спать, оставив на дежурстве зубрящего магические формулы Ромку.

Разбудило меня подозрительное чавканье над ухом. Я сел, взъерошил пятерней волосы. Чавканье повторилось. Ромка тихо посапывал, скрутившись калачиком на лавке, братьев-дебоширов не видно, но странные звуки не исчезали. Что за черт?! Тут я почувствовал легкий толчок в плечо. Закрытая деревянной крышкой бадья слегка покачивалась и, как мне показалось, издавала те самые странные звуки. Любопытно. Я вынул крышку и уставился в пустую емкость, где еще утром была каша. Теперь же на меня таращились два круглых лиловых глаза, выраставших на длинных стебельках из внутренней стенки бадьи. Вот это номер! Я полез в рюкзак и, не сводя глаз с ожившей тары, вытащил из него половинку ржаного сухаря. Похрустел им в пальцах. Шарики глаз тут же высунулись из бадейки и жадно уставились на меня. Я повел сухарем из стороны в сторону, глазки последовали за ним как приклеенные. Потом тара слегка задрожала, из деревянных боков выросли ножки-корешки, на которых она шустро просеменила ко мне. Я осторожно кинул сухарь внутрь. Дно тут же заволокло густым белым туманом, раздалось знакомое чавканье, туман исчез. Вместе с сухарем.

Прожорливая посудина снова уставилась на меня. Я почесал в затылке и закрыл ее крышкой поплотнее, от греха подальше. Раздался возмущенный скрип, крышка откинулась в сторону, повиснув, словно на петлях. Неугомонная бадья выпустила еще один корешок-отросток и, уцепив им мой рюкзак, потянула к себе. Э нет — так не пойдет! Я с силой захлопнул крышку обратно, сел на нее и принялся бороться с корешком за свое имущество. Тара подо мной скрипела и вроде как ругалась, покачиваясь из стороны в сторону и подпрыгивая, выпустив еще несколько корешков. Мне пришлось отмахиваться навахой, поскольку они так и норовили оторвать мне то рукав куртки, то украсть шнурок. В такой позе меня и застал проснувшийся сын.

— Бать, ты чего, как Чапай с шашкой, на ведре скачешь?

Через щель в дощатом боку, аккурат у меня меж колен, выскочили глаза, и уставились на новый источник звука. Ромка молча потянул к себе весло.

— И тебе доброго утра, папа Карло недоделанный и Урфин Джюс в одном флаконе! — Тут очередной корешок полез мне в рот, и я откусил его. — Помогай родителю!

Рома оставил снова обросшую корешками-веточками деревяшку и вытащил наваху.

— Ща я этого Буратину…

Бадья издала резкий скрип, похожий на боевой клич, и прицельно ударила Ромку в грудь длинным отростком. Не деревянное ведро, а спрут какой-то! Я ощутил могучий толчок под зад и взмыл в воздух, прижимая к себе рюкзак. Приземлился на корме, больно ударившись лбом о борт. Катапультировавшая меня крышка бадьи победно хлопала, а корешки исполняли дикий танец победителя, извиваясь во всех направлениях. Вот засада…

— Бать, что делать будем? — задал коронный вопрос сынуля.

— А я знаю?!

Меж тем взбесившееся ведро принялось разглядывать содержимое лодки с явно гастрономическим интересом. Мы, не сговариваясь, потянулись к мечам, но тут в лодку заскочила небольшая рыбешка вроде той, которую недавно терзали Ром и Рем. Корешок тут же подцепил рыбешку за хвост, подтянул к выпученным глазам. С минуту бадья изучала добычу, потом отправила ее внутрь. Крышка со стуком захлопнулась. Раздалось радостное чавканье, после чего оживший предмет приподнялся на корешках и сиганул за борт.