В воскресенье утром она пожаловалась на головную боль и скованность во всем теле, но тут же добавила, что, скорее всего, виной тому большая порция «маргариты», которую она позволила себе накануне, когда пересматривала старые серии фильма «Оранжевый – хит сезона», а потом плохо спала. Я спросила, не хочет ли она показаться доктору, но она только отмахнулась, приняла таблетку тайленола, и мы поехали на слет.

Энн Уотсон, бывший репортер канала WHAG-TV:

Я рассчитывала, что у меня будет три минуты, до того как первая леди поднимется на трибуну и произнесет свою речь, но когда мы прилетели, ее пресс-секретарь Джин Эллисон заявила, что она не будет давать никаких интервью перед выступлением. Не скрою, это известие меня сильно разозлило. Единственной причиной нашего приезда на слет скаутов была обещанная личная встреча, иначе мы бы просто отправили оператора, чтобы он поснимал толпу для двухминутного репортажа в вечерних новостях. Я так и сказала Джин, а еще напомнила, что об интервью просили они, а не я. Она извинилась, потом наклонилась ко мне и добавила: «Послушайте, она действительно не очень хорошо себя чувствует, и мы просто пытаемся ей помочь», а еще сказала, что загладит свою вину передо мной. После чего ушла.

Еще пока мы разговаривали, я увидела, как первая леди приветствует кого-то из девочек-скаутов. Марджи Хаден всегда умела очень хорошо держаться на публике, принимая искренне увлеченный вид, даже если предмет разговора ее совершенно не интересовал. И в тот день она честно старалась делать все, что могла, но было видно, как она время от времени теряет нить разговора. Не знаю, страдала ли она тогда от боли, но радости уж точно не испытывала.

Элизабет Торрес:

Когда мы прибыли на место слета, первая леди сказала мне, что головная боль перешла в мигрень. Я встревожилась, потому что, насколько я знала, у первой леди еще никогда не было ничего похожего на мигрень. Тогда я спросила, не хочет ли она вернуться назад, но она заверила меня, что все будет в порядке. Селия Уильямс и Дэвид Армстронг, возглавлявшие ее службу безопасности, также предложили ей отменить или значительно урезать выступление. Она отказалась. Ей очень не хотелось разочаровывать скаутов.

Энн Уотсон:

Примерно за полчаса до предполагаемого начала церемонии закрытия организаторы стали собирать девочек у трибун. Им говорили, что у первой леди возникло какое-то срочное дело, поэтому она произнесет свою речь раньше. Я слышала, как самые младшие девочки стали жаловаться, когда их отвлекли от занятий. Они вообще с трудом представляли себе, кто такая первая леди. Но их все равно настойчиво подталкивали к трибунам.

Мы разместились впереди всей остальной прессы, для этого пришлось немного поработать локтями, ведь мы не такая крупная телекомпания, зато получили хороший обзор. Сбоку от нас первая леди, одетая в зимнее пальто, разговаривала с какой-то молодой женщиной, вероятно ее помощницей, и, по-видимому, сотрудниками службы безопасности. На ее лице не было того привычного выражения, с которым она обычно появлялась на публике. Но, поскольку она находилась не на сцене, обращать на это внимание вряд ли было справедливо.

Глава скаутов очень быстро представила ее, и первая леди поднялась на трибуну. Девочки громко закричали, приветствуя ее, и если вы посмотрите запись церемонии, то увидите, насколько мучительны были для нее эти звуки. Но она улыбнулась, помахала рукой, вынула свои заметки и, как опытная актриса, мужественно говорила в течение пяти минут. После чего замолчала, снова улыбнулась и сошла с трибуны.

Элизабет Торрес:

Она обернулась ко мне со словами: «Кажется, у меня сейчас случится удар». И упала.

Энн Уотсон:

Я даже не думала, что люди способны двигаться с такой скоростью, когда увидела, как сотрудники службы безопасности бросились к ней, после того как она упала.

Полковник Лидия Харви:

Когда я узнала о том, что первая леди потеряла сознание в Мэриленде, будучи больной перед выступлением, а никого из моих подчиненных не было рядом, я при первой же возможности подала президенту рапорт об увольнении. Он отказал на том основании, что первая леди не сообщила работникам аппарата о своем плохом самочувствии. Тем не менее сразу после этого мне стало понятно, что наиболее высокопоставленные члены его команды не согласились с решением президента. Они заявили, что я недостаточно хорошо провела лечение ранней стадии болезни, вследствие чего та прогрессировала и перешла во вторую стадию, проявившись признаками менингита.

Конечно, теперь мы знаем, что ни я, ни какой-либо другой врач не смог бы сделать ничего, что изменило бы развитие болезни. Но ведь речь идет о супруге президента. И как бы возмутительно это ни звучало, но ее недуг в Белом доме очень быстро стал поводом для политических интриг.

Так или иначе, но уже через несколько минут после того обморока она была на пути в больницу Уолтера Рида, как и я.

Уэсли Очинклосс, заместитель главы администрации президента Хадена:

Президент был в Аризоне на встрече с западными губернаторами, когда ему сообщили о том, что произошло с его женой. Они как раз обсуждали строительство стены на границе с Мексикой, когда (помощник президента) Клай Стрикленд наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Президент немедленно встал и направился к двери. Губернатор Техаса, его главный оппонент, начал было возмущаться, и тогда президент поднял руку и сказал ему: «Билл, ты даже не представляешь себе, до какой степени мне сейчас наплевать на твою дурацкую стену» – и вышел из комнаты. Я уверен, что губернатор Техаса так и не забыл президенту этой реплики. А еще уверен, что президенту не было до этого никакого дела.

Нил Джозеф:

Даже после окончания тех скандальных выборов никто так по-настоящему и не оценил, в какой степени Бенджамин Хаден зависим от своей жены. Много говорилось о близости их отношений, о том, насколько мягче он стал благодаря им, хотя всегда был довольно неприятным человеком. Но большинство людей не обратили внимания на то, насколько сильно он нуждался в ней – и в политическом смысле, и в эмоциональном. Проще говоря, без нее он бы вообще не оказался в Белом доме. И не было лучшего способа выбить у него почву из-под ног, чем сообщить об этом приступе, который вполне мог оказаться следствием тяжелого инсульта. Когда он бросил все и, прервав совещание буквально на полуслове, помчался к ней, многие удивились. Им не стоило удивляться. Было бы гораздо удивительнее, если бы он этого не сделал.

Полковник Лидия Харви:

Я помню лицо президента, когда он увидел свою жену в палате больницы Уолтера Рида. Казалось, кто-то вырвал ему сердце и швырнул на пол.

Бенджамин Молданадо:

Приблизительно в то же время, когда первую леди поразила стадия менингита, некоторые из более ранних жертв этой стадии стали переходить к третьей, как мы ее определили, фазе болезни, которая кардинально отличалась от двух предыдущих. В этой фазе отключается соматическая нервная система: человек не может пошевелиться, не может разговаривать, не может даже моргать по своей воле. При этом вегетативная нервная система в большинстве случаев продолжает работать, поэтому люди могут дышать и все жизненно важные органы функционируют в более-менее нормальном режиме. Когнитивная функция также не изменяется больше, чем это уже произошло на стадии менингита.