Предупрежден — значит, вооружен!

Вокруг меня знали все друзья, что при малейшей провокации относительно моих детей, я должна знать все мельчайшие детали.

Было очень поздно, но я не спешила ложитсья. Дело в том, что мой старший сын Сандрик пропадал в каком — то клубе со своей очередной пассией.

— Алло, Лали, беда, — Гога, друг Сандрика, просил приехать в клуб и забрать сына.

Как с ума сошедшая, я даже не спросила, в чем дело, помчалась в клуб.

А дело было вот так: к моему сыну самым наглым образом приставал Джими (Джемал) гей-дизайнер и предлагал секс-услуги. Ну и получил по заслугам. Наверное, нетрудно представить нетрезвого кавказца, который пришел в клуб с дамой, и вдруг такое…

Это был очень обыгранный трюк, чтобы затянуть парня в драку, подсунуть во время перебранки нож, учитывая, что он с друзьями приплюсовать групповое нападение и 20 годков готовы, а гей-дизайнер по всем каналам с несчастным лицом будет плакаться о гомофобии в стране, о том, что сын Морошкиной просто хулиган, да еще и попросит возместить материальный убыток в виде порванной «именной» футболки со стразами. Но не тут-то было. Я опередила «гей-зондер» план, сама прибежала в полицию первая и дала показания, что имело место насилие сексуального характера…

Ну против правды не попрешь, так что мои злоумышленники на этот раз сдались, а дизайнера и след остыл. Как потом оказалось, за решеткой уже сидело больше дюжины «хулиганов», которые дали по морде насильнику.

Сандрик, конечно, страшно злился, и не только на меня, но и на своего друга, который поставил меня в известность, но лучше уж его ругань, чем провокация и тюрьма — я была довольна содеянным.

Откуда появились эти люди среднего пола?

Когда просочились в наш быт?

Откуда нависла над Грузией угроза принятия записи в конституцию, что брак возможен не только между мужчиной и женщиной?

Кто финансирует все эти организации по защите людей с нетрадиционной ориентацией?

Дело в том, что, возомнив себя Калигулой, Гитлером и Наполеоном в одном лице, Михаил Саакашвили выводил новую породу людей: без корней, без веры, без принципов, без морали, без чести и без пола.

Бесполые существа, как оборотни, брались из ниоткуда… из дальних селений, из глуши, с бараков… Их, как цепных собак, держали в узде, подслащали деньгами, а потом выпускали на охоту.

Стольный город Тбилиси не особо баловал провинцию, и зная это прекрасно, Миша делал ставки именно на провинциалов. Он обхаживал их, боролся с врожденным сельским акцентом. Учил городскому говору нараспев… Правда, и вновь приобретенный говорок так же резал слух, как и прежний..

Телевидение заполонили мужеподобные женщины и женоподобные мужчины, все как из инкубатора одинаково одетые, обрюзгшие и нарочито-развязные.

Главная пропагандистическая машина превратилась в пропаганду безвкусия, насилия и провинциализма.

Здоровые дюжие парни не брезговали и поальфонсить.

И вот, благочестивые матроны, политики, их жены и просто девочки-конфеточки повелись на легендарные рассказы о мощи провинциального не только духа, но и тела. А что, им, скажите, было делать? Постель собственных мужей давно уже превратилась в место, навевающее смертельную скуку, где, напрочь забыв о назначении супружеского долга, можно было плотно укрыться под одеялом и предаться снам. Мачо с классными часами, машиной и остальным реквизитом, взятым в спецотделении, заманивал жертву в гостиницу, напичканную аппаратурой, и на утро «жертва» была готова!

Так «портились» и становились жертвой шантажа один за другим политики, как женщины так и мужчины, страна превратилась в один большой демонстрационный зал.

Так некогда жемчужина Кавказа, теплый стан, страна джигитов и красавиц превратилась в страну сутенеров, геев, альфонсов и проституток.

Вот и дизайнер Джими вырос в обычном маленьком селении. Его рождение, по традиции нашей страны, также было ознаменовано стрельбой из ружья. В школе Джемал явно мучился — с мальчиками играть ему не нравилось, к тому же они все время его били и унижали, а девочки и вовсе к себе не подпускали. Раздосадованный мальчик часами запирался в своей комнате, сначала долго плакал, а затем для самодельной куклы шил платья из цветных бумаг и собственные остриженные волосы приклеивал к бумажному лбу куклы. Девочку он назвал Ли. И любил ее, и одновременно ненавидел. Любил, потому что она была его творением, ненавидел — потому что никогда не мог стать таким, как она, и никто бы о нем так не заботился…

Родители очень переживали за такое состояние Джемала. Отец давно перестал ходить на свадьбы и другие застолья, мать тоже старалась пореже выходить на улицу, поскольку, по кавказской традиции, парню уже пора было жениться, и на совершенно бестактный вопрос «Когда сына женишь?» у бедной Циры ответа не было. Как-то сельский глава во время сбора урожая прошептал ей на ухо: «Когда ты этого несчастного в город-то отправляешь, там таких много, и он не потеряется!». И что оставалось делать? Не убивать же собственного сына? Вот в один прекрасный день Цира приняла «историческое» для семьи решение и усадила Джемала для разговора.

— Джем, мамочка, не знаю уже, как быть, здесь тебе все равно не жить. Боюсь, детка, кто-то напьется и прибьет тебя. И отец тоже, видишь, почти слег … Мы тут для тебя немного подсобрали, на первое время тебе хватит… То, что я вижу по телевизору — в Тбилиси у тебя проблем не должно быть, а тут мы, и без того несчастные, совсем пропащими станем …

— Да, мам, я все знаю, сам об этом давно думаю… Через месяц уеду, вот только пусть немного волосы отрастут, и уеду, — вздохнул Джемал.

Дело в том, что самый младший ребенок семьи — Джемал, по категоричному приказу отца, должен был иметь хотя бы мужскую прическу, и его каждый месяц стригли в принудительном порядке.

— Мой родной, сердце кровью обливается, — сказала Цира и закрыла лицо руками.

— Не плачь, мам… Только у меня одна просьба: дай мне с собой ту твою блузку с бабочками и розовую сумку…

У несчастной женщины вырвался стон, полный пронзительной боли…

Освещение большого города резало Джемалу глаза. В город он приехал на маршрутном такси, под черной курткой старательно скрывая обтягивающую тело материнскую блузку с бабочками.

«Фу, этот жуткий черный цвет, никогда его носить не буду!», — думал Джемал и искал глазами место, о котором столько читал и слышал.

И вот, показался Главный мост города. По мосту ходили странные люди. Пожилые пузатые тетеньки, в коротких платьях и с красной помадой на губах, субтильные мальчики в обтягивающих джинсах, маленькие девочки на платформах…

«Я на месте», — подумал Джемал и попросил водителя остановить. Тот внимательно осмотрел выходящего парня и от души расхохотался.

«Ничего, придет и мое время. А такие, как ты, мужланы будут мне башмаки чистить», — зло подумал Джемал и широко шагнул навстречу новой жизни.