Кейт изо всех сил старалась остаться спокойной, хотя у неесердце обливалось кровью, а грудь стискивали рыдания. Больше всего ей хотелось,чтобы Джо взял назад все слова, которые он произнес вчера, но он молчал.

Все в том же молчании они доели завтрак. Лишь после этогоДжо снова поднял на нее глаза — во второй раз за целое утро — и заговорил. ИКейт сразу поняла, что настал один из тех ужасных моментов, которые помнишь вмельчайших подробностях всю жизнь, которые преследуют тебя и днем и ночью изаставляют просыпаться в холодном поту.

— Я люблю тебя, Кейт, — сказал он. — Люблюбольше всего на свете, но именно это и вынуждает меня говорить тебе правду.Вряд ли когда-нибудь я смогу жениться — на тебе или на ком-нибудь другом.Прости за выспренность, но я с ранней юности обручен с самолетами. Брак связалбы меня, а я… Я не хочу принадлежать кому-то, не хочу, чтобы мною владели. Утебя есть только одна возможность быть со мной — раздели со мной мою работу имои пристрастия. Это все, что я в состоянии тебе дать: себя и самолеты,самолеты и себя… Я люблю авиацию и все, что связано с небом, почти так жесильно, как тебя, — быть может, даже больше, чем тебя. Прости меня, Кейт,но я не могу любить тебя сильнее — так уж я устроен. Я не хочу, чтобы у менябыли дети, — и не захочу никогда. Они мне не нужны…

В этот момент Джо с горечью и раскаянием осознал, что Кейттоже ему не нужна. Она связала бы его сильнее всего, она представляла собойсамую большую угрозу для него и для его свободы. Самолеты, бизнес, и толькопотом — она… Именно так обстояли дела с его списком приоритетов. Если бы она нетребовала так много, он, быть может, нашел бы какой-нибудь способ сохранить,удержать ее. Но Кейт было уже двадцать четыре, она была взрослой женщиной истремилась иметь мужа, семью, детей, а не только место руководителя отдела вего фирме.

А значит, никакого выхода не было вообще.

На Кейт его последние слова подействовали, как удар, хотяДжо не сказал ничего нового. Он лишь подтвердил ее самые худшие опасения. Ещераз подтвердил.

— Мне нет дела до твоего бизнеса, Джо! — с трудомсдерживая слезы, воскликнула она. — Я хочу иметь детей, детей от тебя! Ялюблю тебя, Джо, и именно поэтому я сейчас ухожу — возвращаюсь домой. Я толькооб одном жалею — о том, что не задала тебе все эти вопросы раньше!

Она чувствовала себя круглой дурой — никчемной, никому ненужной, глупой маленькой девочкой. Примерно то же Кейт испытывала, когда умерее отец. Тогда страшная потеря пригнула ее к земле и едва не раздавила своейтяжестью, и вот — все повторилось снова. Кейт не знала только одного — выживетли она на этот раз.

— Когда мы начинали создавать фирму, я не знал, как всебудет. Теперь — знаю. Поступай как считаешь нужным, Кейт.

— Но я ухожу от тебя! Совсем! — воскликнула Кейт впоследней надежде, что, быть может, он не понял ее или не расслышал.

— Ты хорошо подумала? Как-никак у тебя было на фирменеплохое место… — Джо все-таки не верил, что Кейт сможет вот так взять и уехать— бросить все, бросить его. Она казалась ему такой же одержимой, каким был онсам; они вместе делали дело, какое до них никто никогда не делал, и Джо готовбыл разделить с Кейт успех. Это было самое дорогое, что он мог ей дать. Но дляКейт интересы фирмы были делом десятым или даже двадцать пятым. Она терялалюбовь, перед этим все остальное казалось пустяком, мелочью.

— Это не моя фирма, а твоя, — ответила она, иморщины на лбу Джо слегка разгладились. Ему показалось — он догадался, в чемдело.

— Хочешь, я переуступлю тебе часть своей доли вуставном капитале? — спросил он, и Кейт улыбнулась сквозь слезы.

— Очень жаль, что ты так ничего и не понял, —сказала она. — Нет, Джо, мне не нужны ни деньги, ни акции — мне нуженмуж. — Она вздохнула. — Мама была права: в конце концов этостановится самым важным. Для меня это важно…

— Я все понял! — возразил Джо, и ему действительноказалось, что он во всем разобрался. Во всяком случае, он хотел такдумать. — А сейчас извини, Кейт. — Джо поглядел на часы и схватилсвой портфель. — Мне очень жаль, но… Мне пора.

Он отпускал ее, отпускал после семи лет знакомства, за времякоторого они испытали такое, чего большинство пар не испытывает за целую жизнь!Но Джо не хотел, чтобы кто-то или что-то вынуждало его жениться на ней. Он сталзаметной фигурой, важной шишкой, главой уважаемой фирмы, но Кейт ясно видела,что в глубине души он остался запуганным маленьким мальчиком. За тридцать летничего не изменилось.

— Мне тоже очень жаль, Джо, — прошептала Кейт.

Все происходящее напоминало ей финал трагедии, где главныйгерой — их любовь — уже умер и им оставалось только оплакивать его. Нет, ихлюбовь не умерла — Джо убил ее! Он сделал свой выбор, и теперь им предстоялорасстаться. Но сам Джо, несомненно, был уверен, что другого выбора у него небыло.

Он даже не поцеловал ее на прощание и не произнес ни слова.Кейт тоже ничего не сказала ему. Говорить было не о чем, и Джо, неловкоприжимая к себе распухший от бумаг портфель, тихо, как-то по-воровскивыскользнул за дверь. Он так и не оглянулся назад, хотя Кейт долго следила заним из окна.

Родители Кейт были рады, что она вернулась, но не знали —почему. Кейт так ничего им и не объяснила, ни слова не сказав ни о Джо, ни отом, что между ними произошло. Сначала она надеялась, что он придет в себя ипозвонит — позвонит, чтобы сказать ей, что передумал и согласен жениться изавести детей. Но Джо, похоже, действительно говорил, что думал. Нескольконедель спустя после того, как они расстались, он прислал ей небольшую посылку свещами, которые она забыла у него в квартире. В посылке не было ни письма, нидаже коротенькой записки, и Кейт снова почувствовала, как от горя у нее занылосердце. Сама она звонить Джо не стала, хотя порой ей отчаянно хотелось поднятьтрубку и набрать его номер. Жить с ним любовницей или содержанкой она несобиралась, понимая, что пройдет сколько-то времени, и Джо, сам того незамечая, начнет относиться к ней, как к прислуге из отеля.

Родители догадывались, что творится в душе Кейт, но ни о чемее не расспрашивали. Все три месяца, что Кейт провела в Бостоне, она почти неразговаривала с ними, только часто уходила на длительные прогулки, с которыхвозвращалась заплаканная и мрачная. Ей казалось, будто часть ее души умерла,когда они с Джо расстались. Кейт не представляла себе жизни без него, ноизменить что-либо была не в силах. «Значит, — думала она, — нужнотвердо держаться принятого решения и постараться извлечь пользу изобстоятельств, какими бы трагичными они ни были». Другого выхода она не видела,да его, скорее всего, просто не существовало.

Кейт начала с того, что попробовала встретиться со своимипрежними друзьями и подругами, но обнаружила, что у нее с ними осталось оченьмало общего. Джо занимал в ее жизни слишком большое место, на протяжении семилет она жила им, его интересами, пока ее подруги выходили замуж, рожали детей,разводились и снова выходили замуж. Не зная, чем еще заняться, в конце январяКейт перебралась в Нью-Йорк, где ей предложили место в музее «Метрополитен».Кейт предстояло работать заместителем куратора отдела Древнего Египта, что, покрайней мере, соответствовало полученной ею в колледже специальности. К февралюона нашла подходящую и недорогую квартирку и переселилась в нее из отеля.Теперь можно было понемногу строить новую жизнь, но Кейт даже не представляла,с чего следует начинать. Будь ей лет сто, она бы, возможно, нашла, чем скраситьостаток отпущенного ей срока. Но Кейт еще не исполнилось двадцати пяти, онамогла смело рассчитывать лет на сорок и не знала, чем занять столько времени. Вдуше ее царила пустота, которую невозможно было заполнить без Джо.