– Понимаю, – согласился Брейн, пытаясь, где возможно – на трапе или палубе, перебирать ногами. Хотя по его ощущениям вербовщик мог тащить на себе еще четверых и не согнулся бы.

– Зачем было палить по ней из такой пушки? – спросил он, когда они стали спускаться на платформу – что-то вроде шлюпки, качавшейся на волнах.

– Для гарантии, что она не успеет дернуть спусковой крючок и продырявить тебя.

– А какой смысл?.. Для тебя было удобнее… чтобы я отказался от предложения, правильно?

– Ну, извини, – буркнул вербовщик и завел мотор.

От тягучего сна, в который его погрузило действенное лекарство Сторма, Брейн частично пробудился спустя много часов, когда двое обсуждали создавшуюся проблему.

– Неужели нет другого варианта отправки? – спросил Сторм, и Брейну показалось, что в его голосе звучит тревога.

– Поверь мне – это лучший вариант. Карго никто не проверяет, а чтобы он не задохнулся, поставим ему газовый комплект – у него будет лучшая атмосфера среди всех, кто живет на этой планете.

– Так-то так, но ведь такие перегрузки не каждый здоровый выдержит – не каждый человек и не всякий суперколвер. А у него серьезные ранения и вместо швов – стягивающий пластырь.

– Мы поставим четыре пластыря один поверх другого – поверь, это сработает. Если же мы оставим его здесь до верной и гуманной отправки, его следующей точкой прибытия станет тюрьма контрразведки. И нашей точкой тоже, между прочим.

В очередной раз Брейн пришел в себя, когда его слишком часто кололи инъекторами, отчего по коже бежали холодные мурашки.

Он сумел открыть глаза и распознал над собой механические манипуляторы – много манипуляторов и пару лиц за полупрозрачным дымчатым пластиком. Эти двое о чем-то говорили, пока механические манипуляторы проделывали множество работы – кололи, резали, шили. Брейн понимал, что эти двое разговаривают, но не мог уловить не только слов, но даже слогов, только какое-то жужжание.

«Вот уроды», – подумал Брейн, ощущая отмороженным боком, как иглы впиваются в плоть и протягивают нити – его зашивали после операции.

Потом была еще одна вспышка сознания: он лежал опутанный проводами и трубками, а вокруг были белые стены без окон.

И снова провал, а следующее свидание с реальностью было уже с другими стенами – серыми и достаточно грязными. Он слышал голоса, угадывал какие-то слова и исполнял команды – да, он понимал эти команды.

– Всем встать! На построение, морды разбойные! На построение!..

– Вставай, доходяга…

Это ему. Рядом кого-то ударили, потом еще. Слышен топот – все бегут на построение, но Брейна никто не бьет, наверное, потому, что он еще с трудом передвигается.

– Эй, доходяга! Иди сразу оправляться!.. Дежурный по блоку – проводи его!..

– Слушаюсь, начальник.

И снова провал. Видимо, надолго, потому что в следующий раз Брейн неожиданно пришел в себя за приемом пищи. Это была невкусная еда, и он механически жевал ее. Внезапно он осознал, что видит перед собой поднос с разноцветными палочками вроде сосисок из дешевых закусочных. Но там цвета были от кремовых до розовых, а тут цвета дорожных знаков, а на вкус – никакие.

– Пей жидкость, доходяга, а то опять подавишься и наблюешь, – грубо произнес кто-то.

Брейн поднял голову и увидел перед собой собаку. Хотя нет, это было первое впечатление, хотя тот, кто разговаривал с ним, имел странную форму черепа с вытянутыми вперед челюстями. Высоко расположенные уши и близко посаженные глаза довершали сходство с собакой, но это, безусловно, был гуманоид. Правда, он и смотрел, как собака, но не как собака-друг, а как плохо воспитанный пес, который превращает жизнь домашних в жуткое существование.

– Чего пялишься? Я говорю – пей жидкость, мы больше не будем убирать за тобой!

– Пей, доходяга, – поддержал его другой такой же, сидевший на скамье рядом с Брейном. Тот посмотрел направо и обнаружил, что сидит за длинным столом вроде тех, что стоят в армейских столовых, и вместе с ним сидят еще семеро.

– Пей, тебе говорят.

Брейн еще раз взглянул на поднос и среди ярких палочек рассмотрел баллон из непрозрачного мягкого пластика – в похожей таре продавали смазку для подшипников. Даже трубка была похожей. Брейн приложился к ней и надавил на баллон. Сделал несколько глотков и не сразу понял, что это такое.

– Что это? – удивленно спросил он, отставляя баллон.

– А чего бы ты хотел? – насмешливо спросил кто-то.

– Воды.

– Воды?

Все захихикали.

– Эй, за восьмым столом! Кому дубинкой по башке захотелось? – раздался окрик надсмотрщика, который стоял в конце прохода между столами – это был здоровый суперколвер, пожалуй, еще здоровее тех, которых Брейну приходилось видеть.

– Это мусс, – подсказал кто-то за столом. – Вода для колодников слишком большая роскошь, поэтому это недоочищенная вода – технологический мусс.

– Закончить прием пищи! Всем встать!.. – крикнул надсмотрщик, и разномастный контингент стал выходить из-за столов.

Брейн тоже встал и теперь обратил внимание на одежду – свою и окружающих, все были в одинаковых серых робах, на рукавах которых имелась надпись – что-то вроде порядкового номера и сокращенное название отряда или блока. Брейн понимал, что это не его родной язык, но он не помнил, когда выучил его.

Брейн многократно возвращался этим путем из столовой в свой блок, но только сегодня он делал это осмысленно, с интересом рассматривая стены, вдоль которых тянулись пучки магистральных трубопроводов и кабелей.

Кое-где на пути попадались места с поврежденными гравитационными панелями, и все в отряде знали о них – это развлекало местный контингент.

Там, где гравитация была ослаблена, они норовили подпрыгнуть, а там, где она усиливалась, начинали притворно стонать и сыпать специфическими тюремными шуточками.

Отряд состоял примерно из тридцати арестантов. Около половины были ссутуленными длиннорукими обладателями выдающихся вперед челюстей, другая половина состояла из коренастых представителей расы со сплющенными широкими лицами и развитыми надбровными дугами.

Брейн успел заметить, что между собой эти разновидности почти не общались, хотя в строю, видимо, по желанию начальства, все стояли вперемешку.

Пройдя по тесному переходу, отряд вышел в широкую галерею с высокими потолками, под которыми висели рельсовые направляющие, и по ним скользили площадки со следящим оборудованием и пушками-парализаторами.

Отряд маршировал по галерее, и над ним двигались по рельсе две тележки – следящая и контролирующая.

Слева обнаружилась ниша, где дожидался очереди пройти на обед другой отряд.